Судьба
Шрифт:
Исправник развел руками:
— Зачинщиков-то мы не знаем! Кого арестовать?
Кто-то робко постучал в дверь.
— Войдите! — резко сказал Теппан.
Принесли телеграмму. Когда чиновник, вручивший телеграмму, вышел, Теппан вслух прочитал: «Вторично настаиваю ежедневно ставить меня в известность обо всем, что происходит на приисках вплоть до окончания забастовки. Сегодня Коршунов выехал в Бодайбо. Передайте рабочим от моего имени, что будут приложены все старания, дабы удовлетворить большинство их требований. О наших намерениях Коршунов вам сообщит».
Лицо
— От кого телеграмма? — откинувшись вперед, спросил исправник.
— Генерал-губернатор… Странно.
Содержание телеграммы иркутского генерал-губернатора всех удивило. Какие именно требования рабочих намерен он удовлетворить, не сообразуясь с мнением администрации корпорации? И почему в свои намерения генерал-губернатор посвятил инженера Коршунова, человека весьма сомнительной репутации? Всем памятны его непрерывные хождения в шахты, бараки, странные разговоры, которые он вел с рабочими. И что еще более удивительно, бывший главный инженер во многом уступал инженеру Коршунову, по его просьбе делал всякие послабления рабочим.
Полицмейстер Оленников задвигался на стуле и громко откашлялся:
— Господа, я очень хорошо-с знаю э-э… господина Коршунова — он с ними заодно, его размышления-с ничем не отличаются от того, что думают политические по части забастовки-с… Да-с!.. По сему, господа, телеграмму его превосходительства генерал-губернатора следует понимать так, — полицмейстер шумно вдохнул и громко, как на смотре, выпалил — Коршунов едет — остерегайтесь!
Теппан был наслышан о странной миссии горного инженера, не устававшего ходатайствовать за рабочих перед администрацией. Теппан еще не имел чести сталкиваться с Коршуновым, но он теперь знает, как держать себя с этим… социалистом.
В дверь постучали громко, настойчиво.
— Опять, наверно, телеграмма! — воскликнул Теппан. — У меня их уже негде складывать.
Главный инженер угадал. Принесли телеграмму для ротмистра Трещенкова, подписанную директором департамента полиции Белецким.
Ротмистр стоя огласил телеграмму: «Арестуйте и предайте суду стачечный комитет, возглавивший забастовку на приисках».
Все облегченно вздохнули. Вот он спасительный выход из положения. Обезглавить забастовку, и она сама по себе прекратится.
— Господа, прошу назвать членов стачечного комитета, — повелительным голосом сказал Трещенков, роясь в карманах в поисках карандаша и бумаги.
Все посмотрели на исправника.
— Господин полицмейстер?.. — Курдюков всем корпусом повернулся к своему соседу. — Вам что-нибудь известно?
В бессмысленных глазах полицмейстера мелькнул испуг. Он всегда пугался, когда начальство спрашивало его о том, чего он не знал.
— Не могу знать…
— Господа, — Теппан развел руками, — это непостижимо: исправник не знает, полицмейстер тоже не знает! Да вы что?.. Вам за что платят жалованье? Уступите тогда место другим, которые способны верой и правдой служить государю. Господин ротмистр!
— Слушаю! — Трещенков щелкнул каблуками,
— Принять меры к прекращению забастовки. Действовать как вы найдете нужным, вплоть до применения силы. Вся надежда на вас. — Теппан измерил холодными надменными глазами всю фигуру ротмистра от одутловатого лица до толстых кривоватых ног.
— Будет исполнено, — по-военному ответил Трещенков, вытянув руки по швам.
ГЛАВА ВТОРАЯ
I
По распоряжению ротмистра Трещенкова полицейские ищейки днем и ночью рыскали по приискам, переодеваясь под рабочих, заходили в бараки. Впрочем, их быстро разгадывали и выставляли за порог.
На дорогах были усилены казачьи наряды, с наступлением темноты и до утра ни один человек не мог войти в поселок и выйти из него. И так на всех приисках.
Приехав на Надеждинский прииск, Коршунов незамедлительно явился к новому главному инженеру, чтобы представиться ему и разузнать, что происходит на приисках.
Теппан был не в духе. Прошло девять дней с тех пор, как он отдал ротмистру Трещенкову распоряжение принять меры к прекращению забастовки, но до сего времена даже фамилии членов стачкома не известны.
Своим неожиданным вторжением в кабинет главного инженера Коршунов прервал довольно неприятный разговор Теппана с ротмистром. Теппан, не особенно подбирая выражения, разносил ротмистра, не щадя ни его ушей, ни самолюбия.
Коршунов был одет в тулуп. Не ожидая приглашения, он сел и стал протирать пенсне.
— Если не ошибаюсь, господин Коршунов, — холодно сказал Теппан.
— Совершенно верно. — Коршунов прищемил очками нос. — А вы ротмистр Трещенков? — Горный инженер обернулся к ротмистру.
Трещенков седьмым чувством учуял, что с этим господином надо быть осторожным.
— Так точно.
«Кто тут хозяин: я или горный инженер?» — кольнула Теппана самолюбивая мысль.
— В столице удивлены тем, что здесь происходит, господа, — тем же тоном сказал Коршунов.
— Вы что имеете в виду? — как можно спокойнее спросил Теппан, сверля глазами Коршунова.
— Забастовку.
— Кто удивлен? Кто?.. — Правая рука Теппана с хрустом сжалась в кулак. — Те, кто подстрекают русский народ к беспорядкам и неповиновению? Они хотели бы, чтобы на Ленских приисках поднялся бунт?
Тонкие губы Коршунова скривились в улыбку:
— Вы потеряли самообладание, Александр Гаврилович, и говорите бог знает что. Возьмите себя в руки. — Он встал. — С вашего разрешения я приду к вам вечером. Вы мне нужны. — Он встал, запахнул полы тулупа и вышел.
Тон, каким Коршунов разговаривал, обескуражил Теппана. Так держаться может человек, который чувствует свою силу или правоту. Теперь он немного начинал понимать своего предшественника, уступающего домогательствам Коршунова. Но нет, нынче так не будет. Теппан поставит горного инженера на место.