Судьба
Шрифт:
— А-а, испугалась? Я знала, что ты испугаешься, трусливая тварь! Уже съежилась от страха?
— Ксантия, не отвечай! — приказал Доргрил, не зная точно, что ему делать — хватать сообщницу или бить по женщине, которая насмехалась над ней.
Лаурин использовала появившуюся возможность.
— Спрячься за него, Ксантия! Моя мама слишком сильна для тебя.
Больше ничего не потребовалось. Доргрил пришел в ярость и принял неправильное решение. Он с ревом выплеснул силу наружу, и Лаурин отбросило на другой конец комнаты. Она рухнула, как когда-то Ксантия, по которой в ярости ударил Орлак. Девушка осталась лежать неподвижно.
Лаурин
Доргрил резко развернулся от звука падающего на пол тела Ксантии, и на этот раз ярость в нем вскипела с новой силой. Он стукнул кулаком по стене с красивой лепниной, разбил ее и сломал кости руки Орлака.
Насмешки Элиссы слышал еще один разум, спрятанный в глубинах собственного тела. Орлак улыбнулся. Его молчание на протяжении последних трех дней не только удивляло Доргрила, но и сильно беспокоило. Ничто из того, что он говорил или делал, казалось, не могло пробудить гнев Орлака. Для старшего бога это было дурным знаком. Молодой сдался? Или он что-то задумал? Орлак действительно кое-что задумал, ожидая момента для нанесения удара. Он отчаянно надеялся, что Лаурин его слышала. Он точно знал, что Доргрил не слышал, что давало шанс. А теперь случилось это. Мать Лаурин и в самом деле оказалась смелой женщиной и, хотя он не мог представить, как ей удалось появиться таким образом, Орлак благодарил судьбу за то, что она провела этот ловкий ход.
Орлак не знал, что в венах Элиссы течет кровь богини. Это шокировало бы его, как и Доргрила — если бы тот узнал, кто ее мать. Тем не менее, Орлак молча благодарил ее, потому что теперь у него появлялся хоть какой-то шанс дать свободу ее дочери. В его любви к Лаурин у него не было сомнений, хотя он не позволял разуму слушать сердце. Молодой бог пытался убедить себя, что она — просто приманка для своего отца. А когда эта затея провалилась, он говорил себе, что это просто развлечение, ничто больше. Но на самом деле он не мог оторвать от нее глаз, не мог забыть ее голос и ее смех. Правда, держа девушку рядом с собой, он также занимал и ее отца — тому приходилось обороняться и бояться за собственного ребенка. Пока у Орлака находится Лаурин, Торкин Гинт не будет представлять для него серьезную угрозу. Он постоянно напоминал себе об этом, когда одна мысль о встрече с ней угрожала его страстному желанию уничтожить ее отца.
Орлак не рассчитывал на то, что Доргрил внезапно потеряет терпение. Он думал, что почувствует, как старший бог собирается с силами для удара, но этого не произошло. Доргрил прекрасно закрылся щитом, а забирая у Орлака тело, сделал это столь быстро, что застал племянника врасплох. Да и на самом деле дядя был очень силен. А что еще хуже, Орлак понимал, что это случилось потому, что его сознание занято мыслями о Лаурин.
Лаурин заплатила очень высокую цену за его ошибку. Орлак вынужденно стал свидетелем ее отчаяния, унижения и боли. Доргрил наслаждался каждым мгновением, а молодой бог дал себе обещание, что заставит дядю
В какое-то мгновение во время этих полных боли дней Орлак стал по-новому воспринимать свою судьбу. Он признал, что главным для него является избавление от Доргрила, а не от Торкина Гинта. Внезапно Гинт потерял былое значение, как и другая цель — уничтожение Таллинора и его народа. Следовало в первую очередь уничтожить старшего родича.
«Чего бы это ни стоило», — повторял Орлак снова и снова, а его тело тем временем без его разрешения ужасно унижало женщину, которую он хотел любить. В ее мужестве, в ее отказе сдаваться Орлак нашел обновленную веру и силу молчать… не издавать ни звука… тихо сидеть в глубине собственного тела и думать, как перехитрить самый порочный и живой ум во всем Сонме, да и во всех мирах. Теперь молодой бог считал дядю одновременно и самым злым, и самым сообразительным.
Он должен уничтожить Доргрила, но не имел представления, как это сделать. Больше всего его беспокоила Лаурин. Первейшей целью было ее освобождение из рук бога, и Элисса предоставила ему крошечный лучик света. Это была надежда на то, что он преуспеет.
Орлак чувствовал, как Доргрил бушует внутри него. Сам Орлак мысленно подбадривал жену брата и просил всех богов, которые слышали его обращение, помочь ей преуспеть.
Одна богиня услышала… и помогла.
«Я здесь!» — закричала Ксантия.
Элисса не отреагировала мгновенно. Все, кого она любила теперь и когда-либо, казалось, возникли перед ней. Она прощалась с каждым. Она знала, что это ее гибель, и поняла, что ее судьба — это избавление мира от Ксантии.
Элисса не сознавала, что представляет собой какую-то субстанцию. Она думала, что стала лишь бестелесным духом, но теперь, взглянув на себя, увидела мягко поблескивающее свечение. Женщина была призраком самой себя.
Элисса развернулась и увидела Ксантию, которая мерцала темным светом. Призрак напоминал старую Ксантию, которую помнила Элисса, только она стала старше, ее тело налилось силой, и эта женщина стала еще красивее, но какой-то особенно зловещей красотой.
«Привет, Ксантия, — поздоровалась Элисса сладким голосом. — Я удивлена, что ты пришла».
«Думаешь, что я тебя боюсь?»
«Совсем нет. Я думала, что ты его рабыня… Орлака».
«Ха! Орлака!»
«Я видела тебя с ним».
«Твои глаза тебя обманывают. — Теперь пришел черед Ксантии посмеяться над Элиссой. — Ты видишь только оболочку Орлака. А слышишь ты и наблюдаешь за духом величайшего из всех богов. Его зовут Доргрил».
Доргрил! Элисса содрогнулась. Она читала про этого бога в трудах Нанака. Доргрил был братом Дарганота и безуспешно пытался узурпировать трон Сонма, забрать его у Короля, которому тот принадлежал по праву. Его в наказание отправили в Пустоту на веки вечные. Но теперь, похоже, он каким-то образом сбежал.
На лице Ксантии появилась усмешка, даже скорее оскал, который в эти дни у нее заменял улыбку. А Элисса поняла, почему ее дочь звала Орлака и просила его помочь ей.
«Мне придется тебя убить», — заявила Ксантия.
«Правда? Возможно, ты опоздала».
«После того, как я покончу с тобой, Элисса, и вернусь…»
«А-а! Значит, ты не знаешь. Я ведь пыталась тебя предупредить».
«Предупредить меня?»
«Ты понимаешь, где ты находишься? Я больше не связана с Таллинором. Я сделала свой выбор, как и ты».