Судьба
Шрифт:
– Ну и как она? – спрашиваю его.
– Кто? Элла? Не знаю, еще не пробовал. Так, только думаю, - ухмыляется он. – А вот вчерашняя, «У меня есть парень, я не такая» очень громко стонет, аж уши закладывает.
– Ты все не уймешься. Не боишься, что однажды руки тебе переломают, за то, что распускаешь их на чужое?
– Ну, пусть рискнут. Так и я их не насилую, все по общему согласию. Шлюхи остаются шлюхами, даже имея парня, - ничего не отвечаю, переубеждать его бесполезно.
– Папку забрал?
– Да, еще вчера.
–
– Как прошло с Соколом?
– Нормально. Могло быть и хуже. Слушай, а куда он отправил мою дражайшую супругу?
– Не знаю, куда-то в Европу, в клинику для наркозависимых, да и нервишки подлечить. Она, походу, двинулась после выстрела. Я вот тут думаю, может зря я не сказал ей, что ты живой. Думаешь, перегнул? Она в этом состоянии практически все подписала, пока папочка ее не появился.
– Даже если подписала, он все равно бы ее вытащил. Да и меня его легенда устраивает, - закрываю глаза, боль после визита тестя отпускает, опять проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь от нежных прикосновений к своему лицу, не открываю глаза, просто наслаждаюсь, чувствую любимый запах моей малышки. Ее пальчики очерчивают мои скулы, гладят лицо, зарываются в волосы, нежно перебирая их. Чувствую, как она наклоняется ко мне, проводит губами по моим щекам. Целует шею. Черт. По телу проходят мурашки. Действие обезболивающего еще не прошло, и это хреново, потому что я ее хочу, а мне, вашу мать, НЕЛЬЗЯ.
– Остановись, малышка, - открываю глаза. Елизавета улыбается.
– Почему? Я скучала, - смотрит на меня наивными глазками.
– Елизавета, я тоже скучал. Так скучал, что мне хочется показать тебе, насколько сильно я соскучился. Но я не могу, - Елизавета моргает, хмурится. Отстраняется от меня.
– Прости, - ловлю ее за крестик, который болтается перед моим лицом, легонько тяну на себя. Целую, нежно провожу языком по сладким губкам, всасываю их, наслаждаясь вкусом. Я словно мазохист: мне нельзя, но не могу удержаться. Разрываю наш поцелуй, откидываюсь на подушку, закрываю глаза, глубоко дышу. Сейчас я мечтаю, чтобы боль вернулась и охладила мой пыл.
– Больше ты меня никуда не отправишь, я хочу быть с тобой, - заявляет Елизавета.
– Елизавета Андреевна, часы посещения с двух до пяти. Не нарушайте, пожалуйста, режим. Мне не нужны няньки, здесь их предостаточно.
– Ты меня выгоняешь? – обижено говорит она.
– Нет, малышка, я не гоню тебя. Я хочу привязать тебя к себе крепкими цепями и не отпускать ни на минуту. Хочу, чтобы ты всецело была моей. Душой и телом. Хочу любить тебя каждую секунду. И я это сделаю. Но только, когда смогу встать с этой чертовой постели, - надеюсь, она меня поняла. Ненавижу чувствовать себя беспомощным. Лиза хмурится, долго смотрит на меня.
– Я поняла. Не надо меня привязывать, я и так твоя. Вся твоя.
– Я знаю, - ухмыляюсь ей в ответ. – Но привязать я тебя все равно хочу, например, к кровати, - Лиза смущенно улыбается, опускает глазки. Обожаю в ней эту невинность. Но придется немного развратить мою девочку. Помнится, в последний раз она меня не подвела. Хочу ей наговорить кучу пошлостей и посмотреть, как краснеют ее щечки, просто чтобы насладиться ее реакцией, но меня останавливают открывающиеся двери. В палату входит мама, за ее спиной стоит мой сын. Он боится проходить. Мама подводит его ко мне.
– Папа, ты заболел?
– Да, сынок, заболел.
– Ирина Александровна говорила мне, когда я болел, что я должен пить лекарство и тогда я быстро вылечусь. Ты пил лекарства?
– Да, Илюша, я пил. Я тоже скоро буду здоров, - провожу по его волосам, глажу щечку.
– Папа, а бабушка сказала, что мама тоже заболела и уехала лечиться. Ты ее заразил? – спрашивает Илюша, и сам того не понимая, попадает в цель. Это правда, сказанная устами моего сына. Болезнь Елены - это моя вина.
– Да, сынок, я ее заразил. Она уехала лечиться в другой город. Когда она поправится, она вернется. А ты будешь жить со мной. Договорились?
– Да.
– Вот и хорошо. А пока я лечусь, за тобой присмотрят бабушка и Лиза.
– Хорошо. Папа, Лиза сказала, что если ты разрешишь, она сводит меня в кино на новый мультик. Можно я пойду?
– поворачиваюсь, смотрю Елизавете в глаза, на ее лице смущение, она закусывает губки в ожидание моего ответа.
– Конечно можно, сынок. Идите, повеселитесь, - Илюша оглядывается на Елизавету, радостно ей улыбается. Похоже, они нашли общий язык.
– Папа, а можно она купит мне шоколадное мороженое?
– Конечно можно, только немного, - моя малышка смотрит на нас, и ее глаза светятся. И я хочу, чтобы она чаще так улыбалась. Я должен давать ей больше поводов для счастья.
Елизавета
Время бежит незаметно. Еще два месяца назад я думала, что потеряю Роберта. А сейчас этот мужчина стоит в ванной перед зеркалом в одних спортивных штанах и бреется. Он не знает, что я за ним наблюдаю. Он думает, я еще сплю. Я до сих пор не могу поверить своему счастью. Счастью, которое, как я думала, было потеряно для меня навсегда. Все произошло так быстро, события сменялись одно за другим. И я благодарю судьбу за подарок в виде этого мужчины, за еще один шанс на счастливую жизнь. Теперь, спустя время, мне кажется, что наше совместное будущее было неизбежным. Никогда не думала, что я способна на такую сумасшедшую, одержимую любовь, которая накрыла меня с головой.
После того, как Роберта выписали из больницы, я хотела забрать его к себе, но он не позволил мне этого сделать. Он попросил Дана отвести его к нему в квартиру, в очередной раз расписал мне часы посещения и сказал, что ему не нужны няньки. Я понимала, что он не хочет, чтобы за ним ухаживали, понимала, что это задевает его самолюбие, мужскую гордость, что он не хочет, чтобы я видела его беспомощность. Но я просто не могла без него, я хотела быть с ним. Поэтому на его заявление я мило улыбнулась и поехала домой. Через пару часов я стояла на пороге его квартиры с двумя чемоданами. Роберт злился, нервничал, говорил, чтобы я возвращалась домой, а я раскладывала свои вещи по его полкам, не обращая на него внимания. В конце концов, он просто прекратил со мной разговаривать, строя из себя обиженного. После того, как мы молча поужинали, я ушла в душ. После душа обнаружила Роберта спящим. Он был еще слаб и быстро уставал. Я легла рядом с ним и уснула с глупой улыбкой на губах. Я больше не могла без него ни минуты. И мне было плевать, что он думает по этому поводу. А утром я проснулась от его нежных ласк и поцелуев. С тех пор я не покидала его квартиры, она стала моим домом.