Судьбы местного значения
Шрифт:
— Нельзя… — вздохнул старик. — Ты халат-то скинь, белое далеко видать…
Он осторожно сдвинул щит, высунулся, осматриваясь.
— Никого. Иди, дочка, дай бог тебе наших найти…
Крапива оказалась необычайно жгуча. Нырнуть в крапивные заросли пришлось — кто-то вышел из-за дома. И разрыв, что бабахнул громко, заставил присесть. Отчаянно затирая ладошкой ожоги, Маша свернула к оврагу. Тут хоть лопух растет, и никто не ходит. Стрельба то стихала, то возобновлялась, и надо было обойти этот бой. Так дядя Ваня посоветовал. Наши должны быть по ту сторону.
Пройдя
Пулеметная очередь и частые выстрелы вдруг загрохотали позади. От неожиданности Маша бросилась на землю. Бахнул взрыв, заложило уши. Взвизгнуло, и от жердины полетели щепки. Девушка вскрикнула и собралась перебежать на другую сторону улицы. Только поднялась, как что-то с треском воткнулось во второй от перекрестка дом, и тот вспух…
Маша потрясенно смотрела на разлетающиеся бревна. Сруб дома сдуло словно тот был из легковесных спичек сложен. И одна из этих спичек вращаясь, словно городошная бита, влетела в крайний сад и легко смахнула разлапистую яблоню. Бревна все еще летели. И одно такое аккурат к девушке. Это зрелище завораживало, и пугало до дрожи. Грохот заложил уши, но сквозь него пробивался чей-то пронзительный крик…
Вдруг Машу подкинуло вверх. Она обнаружила, что кто-то схватил её в охапку. Затем бросок, короткий полет, почему-то через ограду, и прямо в крапиву. Не успела она опомниться от падения, и даже вскрикнуть от жжения, как чья-то рука вдавила её в землю.
– Лежи! — рявкнули властно.
Бах! Бах! Бах!
Выстрелы над головой заставили сжаться от страха.
– Вставай!
Машу подхватили под поясницу, поставили на ноги и толкнули в сторону оврага.
– Бегом!
И Маша побежала. Позади громко бабахнуло и вокруг засвистели пули. Кто-то бежал следом и матерился, затем болезненно вскрикнул. Маша обернулась. Боец, зажимая рану на ноге, хромал следом. Девушка подскочила.
– Перевязать?
– На…! — рявкнул боец, — Бегом!
Тогда Маша подхватила его под руку и помогла бежать. А позади частили выстрелы и непрерывно бил пулемет. Пули стригли заросли и кусты, но выше их голов.
– А-а-а, суки! — гаркнул боец. — Хрена вам, а не Дюжий!
В овраг за малым не свалились, слишком быстро с уклона бежали. И ранение помешало остановиться. Боец чтобы не ухнуть с обрыва, упал, и аккурат на раненую ногу.
Так много плохих слов Маша еще не слышала. В основном боец костерил немцев, заодно какую-то дуру, что аккурат в центр боя умудрилась влезть. И что стоит столбом, когда снаряд взрывается. Если не осколком, то бревном прихлопнуло бы точно. Повезло, что он ее заметил и, буквально, из под падающего бревна выдернул.
Маша покраснела. Только теперь поняв, что пока она кувырком летела через ограду, все ее прелести были всем напоказ.
Близкие выстрелы заставили поторопиться. Девушка помогла подняться бойцу, и они
– Товарищ боец, — обратилась к парню Маша, — нужна ваша помощь. Из госпиталя ранбольного не успели эвакуировать, мы его в подвале спрятали…
Боец недоуменно посмотрел на девушку.
– Я-то не против помочь, даже за… — сказал и поморщился — неудачно ногой двинул, — но патронов нет, и не ходок сейчас.
– Как же тогда… — глаза тут же намокли, — пропадет ведь…
– Не реви, — буркнул боец, — счас доковыляем до точки, расскажешь командиру, он решит.
Но прежде им пришлось остановиться и перевязать рану, потому что штанина намокла, и уже хлюпало в сапоге.
– А ты молодец, — похвалил боец Машу, — толково перевязала.
– Я в госпитале санитаркой неделю… — засмущалась она, — меня Машей зовут. Кузнецова… я.
– А я сержант Николай Дюжий, — представился боец. — Это фамилия такая. Пошли, Маша Кузнецова, нам еще немного осталось.
Они прошли еще немного, продираясь сквозь густые заросли крапивы и лопухов. Затем лезли через ежевику. Та цеплялась за одежду как бешенная, особенно за бинт на ноге. Сержант шипел от боли — ногу и так при ходьбе дергало, а тут еще эта зараза.
Вдруг впереди послышался птичий щебет. Что-то вроде фьють-фьють-чичик. Дюжий приложил пальцы ко рту и ответил такой же трелью. Из зарослей появился боец и призывно махнул.
– Это свои, — сказал сержант, — пошли, Маша.
Под разлапистой ивой находилось семеро. Один поднялся навстречу, и Маша узнала командира, которого в окне видела. Тот с удивлением посмотрел на девушку, сразу определил, что она собралась что-то сказать, остановил её жестом повернулся к Дюжему.
– Капитонов где?
– Нет больше Капитонова, товарищ капитан госбезопасности, — угрюмо ответил сержант.
– Ты уверен? Видел — как он погиб? Может ранен?
– Нет, товарищ капитан, — покачал головой боец, — Ромке осколком полголовы снесло. Документы я забрал.
И сержант, расстегнув клапан гимнастерки, вытащил окровавленную книжку. Капитан забрал документ, раскрыл, вздохнул. Задумчиво постучал книжкой по ладони.
– А девочку в плен где успел взять?
Маша сразу запунцовела. И только хотела возразить, но Дюжий перебил:
– Да на пути оказалась. Я как раз от немцев уходил, а она столбом посередь дороги. Вот и подцепил с собой
– Знаем-знаем, чем ты зацепился, — хмыкнул один из бойцов.
– Я не за кого не цеплялась! — решила вклиниться Маша. — Я вас искала. А Коля мне жизнь спас! Вот!
– Во Дюжий дает, и познакомиться успел… — хмыкнул тот же боец.
– Отставить шутки! — прикрикнул капитан. — А ты именно нас искала, или кого-то еще?
– Вас, товарищ капитан госбезопасности! — воспряла Маша. — Я санитарка городского госпиталя Мария Кузнецова. Из госпиталя эвакуироваться не успела. И еще один ранбольной, дядя Ваня и Евдокия Михайловна, старшая санитарка. Мы ранбольного в подвале спрятали, только Евдокия Михайловна спрятаться не успела, и немцы её убили. Потом мы подождали, когда немцы уйдут, и я вас пошла искать.