Судьбы в режиме танго
Шрифт:
А ведь Тевлику Субботовскому очень долго даже не приходило в голову, что за подвиг он совершил с точки зрения культуры!
03.08.2017
II. Речь в защиту творческого наследия И. С. Тургенева,
произнесённая с воспоминаниями о личности Тевлика Субботовского
1
Милостивые
Оглядываясь, так сказать, на прошедшие эпохи русской культурной жизни и выделяя среди них советский период, я могу сказать, что освоение бесценного наследия Ивана Сергеевича Тургенева, производимое в рамках школьных программ, сыграло с нашим обществом дурную шутку.
Проходя «Бежин луг», «Муму», роман «Отцы и дети», а также всё, что там ещё полагалось проходить, наши школьники оставались заложниками инфантильного подхода к действительности. Это выражалось в том, что они полагали: если училка навязывает что-то из-под палки, ни уму, ни сердцу это «что-то» не скажет. И душевно осваивать широкий контекст творчества Тургенева совершенно незачем.
Не буду спорить с застарелым чувством человеческого протеста. Предложу уважаемой мною аудитории лишь оценить, как именно ранним летом 190… года воспринимал прозу Тургенева всё тот же Тевлик Субботовский с Лахтинской улицы.
2
Я готов мысленно перенестись на верхний этаж ещё довольно нового тогда дома, в коем семья Тевлика Субботовского нанимала квартиру.
Люди были не самые богатые. Что же удивительного, что, живя в Петербурге, они селились где повыше?.. Так вот. На дворе — белая ночь. В каморке Тевлика — полумрак. На тумбочке перед его узкой спартанской кроватью свеча горит. Да, чуть не забыл: штора полузадёрнута, а окно полуоткрыто. Ветра нет.
Лично Тевлик Субботовский не лежит, а сидит на кровати, вплотную пригнувшись к свечке. Его босые ступни касаются пола. Видимо, из-за некоторой духоты он обходится без ночной рубашки. Ноги и бёдра просто обёрнуты одеялом, торс обнажён. Смуглое лицо, увенчанное коротко стриженными чёрными волосами, склонено над книгой, лежащей на тумбочке рядом со свечечкой.
Все эти детали, милостивые государыни и государи, важны нам на предмет создания полноценного эффекта жанровой сцены…
Ассоциации можете установить сами… Если же аудитория считает, что означенный эффект недостаточно сильно проведён, мы добавим, что чёрные глаза Тевлика очень даже внимательно бегают по строчкам.
«Между тем в нём не было ни той таинственности, которою щеголяют юноши, одарённые самолюбием, бледностью, чёрными волосами и “выразительным” взглядом, ни того поддельного равнодушия, под которым будто бы скрываются громадные силы; нет: он весь был, как говорится, нараспашку; но когда им овладевала страсть, во всём существе его внезапно проявлялась порывистая, стремительная деятельность; только он не тратил свои силы по-пустому и никогда, ни в каком случае не становился на ходули».
Прочтя вот это, Тевлик Субботовский, видите ли, оторвался от книги. Судя по выражению лица этого умного подростка, ему сейчас понадобилось решить какую-то задачу не проще математической.
Эрудированному человеку должно быть
«Господа, я думаю, вы, как все порядочные люди, были влюблены хоть раз в течение своей жизни и на собственном опыте узнали, каким образом зарождается и развивается любовь в человеческом сердце; а потому я не стану слишком распространяться о том, что происходило во мне тогда».
Вот на этом месте лицо Тевлика Субботовского, смело можно сказать, застыло. Даже окаменело. Он даже как будто был в целом мире только вдвоём с повестью. Но ведь из людей в комнате и не было никого, а папа с мамой спали за стеной. Смело можно было воспринимать одного лишь Тургенева.
Ещё прошло время… И ещё!
«Вы мне скажете: “Что ж тут удивительного? ваш Колосов полюбил девушку, потом разлюбил и бросил её… Да это случалось со всеми…” Согласен; но кто из нас умел вовремя расстаться со своим прошедшим? Кто, скажите, кто не боится упрёков, не говорю упрёков женщины… упрёков первого глупца? Кто из нас не поддавался желанию то щегольнуть великодушием, то себялюбиво поиграть с другим, преданным сердцем?»
Излишне указывать, что, дочитав повесть до конца, Тевлик уже с трудом сдерживал свои эмоции. На его лице внимание к книге дополнилось растерянностью и одновременно чувством чего-то очень тягостного. Тевлик закрыл книгу, отложил её. Посидел, разогнувшись. Видимо, от своей позы подросток немного устал. Но он пробовал собрать свои впечатления, и это ему плохо удавалось.
Напольные часы за стеной тикали. Тевлик как будто отозвался на их звук сквозь потоки своих мыслей. Вернулся в реальный мир.
Это выразилось в том, что он задул свечку. Потом поднял ноги на постель, вытянулся на ней. И повернулся лицом к стене.
Может быть, он вспомнил, что вставать придётся рано?
3
Утром, после завтрака Тевлик Субботовский стоял перед столом, за которым сидел его отец. Человек это был уже немолодой, с довольно жёстким и напряжённым взглядом. К тому же носил очки. Но по мере того, как отец просматривал бумаги и щёлкал на счётах, лицо его светлело. И взгляд смягчался.
— Ты можешь служить счетоводом, — сказал отец. — Если со мной что-нибудь случится, хорошая арифметика сделает тебе тонкий кусок хлеба. Потом ты будешь смотреть, как можно подняться по жизни и похожа ли она на лестницу.
— Я всему классу делаю шпаргалы по математике, — отозвался Тевлик. — Вы же знаете. И никто не заявлял претензий.
— А плату ты со всех берёшь?
— Нет. Кое-кому я просто по дружбе помогаю. Но они этого не выдают.
— Значит, ты умный человек и правильно ведёшь себя с людьми. Есть клиенты, и есть друзья. С друзей денег брать не надо, просто надо помогать им за взаимную поддержку. Но плохо, когда друзья и клиенты в одних стенах. Кстати, вот хорошо, что ты мне напомнил. Скоро надо будет у тебя директора и инспектора подмазывать. Если они тебя из процентной нормы уберут, это же горе для учащегося еврея!