Судить буду сам
Шрифт:
– Ну, так это же настоящее мошенничество! – хлопнув себя по коленкам, сердито хмыкнул Романцов. – А они в суд обращались?
– А толку? Во-первых, у нас законы очень добренькие к таким вот уродам. А во-вторых… Знаете, кто реальный хозяин «Доброго кредита»? А-а-а… Не угадаете! Это не кто иной, как господин Рогалин, сынок которого занимается уголовщиной. А Рогалин, само собой, большая шишка в областных верхах. Кто ж у нас посмеет – хоть суд, хоть прокуратура – встать у него на пути?
– Ничего, сейчас разберемся с этими двумя отморозками, а потом… Потом Рогалину станет не до грабежа! – на лице Федора промелькнула суровая улыбка. – Смотри-ка, рулят
«Девятка», и в самом деле, вырулив за пределы Соснового, помчалась в сторону какой-то пригородной рощицы. Опасаясь упустить ее из виду, все так же на одних подфарниках, Вадим мчался следом, ежеминутно рискуя угробить подвеску на какой-нибудь из ям, невидимых сейчас в темноте.
Наконец свернув на обширную полянку, покрытую кострищами и закиданную всяким мусором, «девятка» остановилась. Вышедшие из нее Шикасы бесцеремонно выкинули из машины своего пленника и, за грудки прижав его к дереву спиной, с издевкой начали выяснять, что бы он сам выбрал из возможных кар за несвоевременное погашение долгов. Пассажиры «Оды» тем временем начали спешно переодеваться.
– …Ну, выбирай, – глумливо гоготал один из Шикасов. – Тебе что лучше отбить – яйца, почки или мозги?
– Ребята!.. – умоляюще простонал тот. – Ну, я уже и так втройне переплатил за тот проклятый кредит! Я уже все продал, что только можно – дома голые стены, дети спят на полу. Их кормить уже нечем!..
– А нас это е…т? – хмыкнул другой. – Нехер было себе киндеров строгать. Такое быдло, как ты, вообще не имеет права жить. Ну, так когда отдашь еще сто «штук»?
– Сколько?! – с отчаянием переспросил пленник. – Но ведь вы неделю назад говорили про двадцать… Откуда же сто?!
– От верблюда! – зло буркнул первый. – Что с ним сейчас будем делать? Ладно, для начала пусть «на клык возьмет», а потом подумаем, что с ним делать дальше…
Ударив пленника кулаком в сплетение, отчего тот, задохнувшись, согнулся крючком и упал на колени, второй Шикас за волосы рывком поднял его голову, а первый, неспешно расстегивая штаны, поинтересовался:
– Ну что, сам обслужишь, или твою бабу с соплячками сюда привезти?
– Ребята, не надо! Ну, будьте людьми! – плачущим голосом взмолился пленник. – Я завтра же дом продам! Клянусь!
– Поздно, бабка, пить боржоми! – гоготнул второй, наотмашь хлестнув его ладонью по лицу. – Ну-ка, рот отк…
Он не успел договорить, поскольку кто-то по-кошачьи мягко вынырнул из темноты, и на его спину по линии почек обрушился жестокий удар крепкой струганой дубины. Почти одновременно то же произошло и с его «корешем». Оба бандита, будучи не в силах издать даже стон, скорчились на земле от дикой боли, которую доктора могли бы назвать «синдромом почечной колики».
Пленник, ошеломленный появлением незнакомцев в камуфляже и черных масках, съежившись в комок, судя по всему, был напуган ими даже больше, нежели своими только что поверженными мучителями. Один из незнакомцев рукой, затянутой в тонкую кожаную перчатку, открыл дверь машины Шикасов и достал из бардачка пачку денег, перетянутую резинкой. Подойдя к пленнику, он тихо, почти шепотом спросил:
– Твои?
Тот, со страхом глядя на него, судорожно мотнул головой.
– На, и дуй отсюда.
– Да, да, – осторожно, как гранату с выдернутой чекой, приняв деньги, закивал пленник. –
Бандиты, приходя в себя, попытались было встать, но грубые удары десантных берцев по ребрам заставили их от этого отказаться. Разматываясь с хрустом и треском, их руки и ноги стянула липкая лента скотча. Потом скотчем им заклеили рот.
Заметив на краю поляны гладкий пень кем-то спиленного дуба, Федор указал на него и вполголоса скомандовал:
– Несем туда!
Взяв сзади за подмышки первого из Шикасов, он без особого усилия оторвал его многопудовую тушу от земли. Вадим и Евгений подхватили бандита за ноги, а его коленки пригнули к груди, после чего направились к пню, смутно белеющему в лунном свете. Начав догадываться о том, что его ждет, Шикас задергался, но это ему не помогло. Три пары сильных рук подняли его повыше, после чего его зад со страшной силой припечатался к чему-то необычайно жесткому. В животе у Шикаса словно квакнула огромная жаба, после чего там закрутила нестерпимая боль, а в его спине что-то болезненно хрустнуло, отчего руки и ноги враз отказались слушаться. Еще пару раз испытав подобную «жесткую посадку», он был отброшен в траву, и сразу же после этого настал черед его «кореша».
Отчаянно мыча и протестующе мотая головой, тот всеми силами пытался избегнуть уготованной ему участи, но и ему пришлось испытать жуть жестокого наказания, уготованного неизвестными. Валяясь на земле, Шикасы протяжно мычали, корчась от боли.
Федор еще раз проверил их «девятку» и, обнаружив на заднем сиденье документы по должникам банка «Добрый кредит», небрежно швырнул бумаги обратно. Затем, обшарив салон, там же, под задним сиденьем, нашел тайник, в котором лежал пистолет «ТТ» и пара запасных обойм. Немного подумав, он забрал оружие с собой, негромко скомандовав своим спутникам:
– Зажигай!
Через полчаса, привлеченный непонятным заревом, в рощу прибыл наряд ППС, который увидел догорающую «девятку», а невдалеке от нее беспомощно ворочающихся на земле и воющих от боли Шикасов.
Глава 11
Генерал-майор Чубареев уже неделю пребывал в состоянии хронического разочарования жизнью и меланхолического восприятия грустной действительности. И было от чего! Со всех сторон на него наседали и требовали, чтобы он немедленно, срочно, оперативно обеспечил раскрытие целого ряда преступлений, чего он не мог обеспечить просто физически.
Фоломьев, эксперимент которого с шаманским камланием безнадежно провалился, попытался привлечь к оккультному расследованию нескольких экстрасенсов. Но и их ответы его не удовлетворили, поскольку одни тыкали пальцем в сторону Наковальского, другие в сторону Липинца. Одни называли исполнителем мести пожилого мужчину по имени Вадим, другие – тоже пожилого, но то ли Олега, то ли Евгения… Да и мало ли в Наковальском, Липинце, Хомяках пожилых Вадимов, Олегов и Евгениев?
Не помогла даже знаменитая в определенных кругах ведьма, каковой стала бывшая завсельхозотделом бывшего же райкома партии одного из отдаленных районов губернии. Обставив себя со всех сторон черепами, она и зажгла черные свечи, судя по всему, сделанные из строительного битума, и долго допытывалась у нечистой силы, кто мог отнять жизнь у Фоломьева-младшего. Ответ нечисти, явно некомпетентной в криминалистике, Фоломьева-старшего поверг в изумление и разочарование. По словам ведьмы, это сделала некая женщина, переодетая мужчиной.