Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI в.
Шрифт:
Людовик ничего не мог сделать один без поддержки огромного множества людей самого разного звания и положения. По сути, он был связан по рукам и по ногам похуже баптистского священника. Он мог столкнуться с сопротивлением собственных чиновников, церкви, банкиров или горожан. Его могло привести в уныние даже насмешливое замечание любовницы.
Людовик мог издать указ. Но кто стал бы проводить его в жизнь?
Он мог объявить войну, но кто бы пошел воевать?
Тогда говорили, что Людовик всемогущ. Но если вся власть была в его руках, у простых граждан не должно было быть никакой. Однако, по сравнению с избираемыми сегодня Жоржами и Жаками, Людовик обладал ненамного большей властью, чем американский избиратель. И в конечном итоге
Когда революционеры разнесли двери Бастилии, считавшейся символом королевского угнетения, они открыли для себя частичку истины. Бастилия была почти пуста. Людовик почти никого не мог упрятать за решетку. Абсолютные монархи исчезли с липа земли не потому, что обладали чрезмерной властью, а потому что власть их была слишком мала.
Земля свободы
Сегодня - хвала демократии! граждане Страны свободы и других западных демократий платят в 5-10 раз более высокие налоги, чем подданные абсолютных монархов, и подчиняются правилам и нормам, которых Людовик не смог бы и вообразить.
Сегодня американские тюрьмы переполнены, а президент может вступить в войну почти с кем угодно. При этом ни Фукуяма, ни общественное сознание не в состоянии даже понять, что случилось, а уж тем более - что делать.
Никогда эксплицитно не формулируемая перспектива, которую обещает современное общество потребительской демократии, заключается в том, что граждане обретут счастье в этой жизни благодаря услугам здравоохранения и охраны порядка, а современный капитализм обеспечит производство и распределение богатства. Согласно Фукуяме, род людской, склонный рационально обдумывать и принимать решения, выбрал западную демократическо-капиталистнческую систему точно таким же образом, как заказывают выпивку в магазине, доставляющем покупки на дом.
Называется ли общественное устройство коммунизмом или либеральной демократией, людям обещается одно и то же: участники процесса воображают, что система даст им что-то такое, чего они не смогут добыть в частном порядке. Поскольку власть большинства несравненно больше власти короля, граждане и ожидают от нее куда больше, чем подданные рассчитывали получить от абсолютного монарха. Они даже не в силах представить причину, по которой главное обещание могло бы оказаться невыполненным.
«Толпа не только импульсивна и изменчива, - объясняет Гюстав Лебон.
– Как и дикарь, она не допускает, чтобы что-нибудь становилось между ее желанием и реализацией этого желания. Толпа тем менее способна допустить это, что численность создаст в ней чувство непреодолимого могущества. Для индивида в толпе понятия о невозможности не существует» 103 .
103 Лебон Г. Психология народов и масс, с. 171.
Время для всех начинаний
На войне, как и в любви, нужно немного безрассудства. Участвуя в лихой кавалерийской атаке, последние, кого вы хотели бы иметь рядом, это группа непрошеных советчиков. В такой ситуации рядом вам нужны настоящие мужчины, мысли которых просты и незатейливы, как кувалда.
Когда такие люди рядом, вы можете надеяться на успех - взломать боевые порядки противника и сокрушить его. Но стоит хоть чуть-чуть усомниться в успехе и допустить нерешительность и ваша песенка спета.
Ни бог войны, ни бог любви не прощают полумер. «Отвага, - наставлял Дантон французских генералов в 1792 г., - нам нужна отвага, больше отваги и ничего кроме отваги».
Солдат, политик, футбольный болельщик - все они отличаются повышенной восприимчивостью
Футбольный матч лишь на короткое время захватывает чувства людей, и болельщики понимают, что это только игра. Вовлеченность безмерно усиливается, когда речь идет о более глубоких и более абстрактных притязаниях, таких, как всеобщее богатство или господство, причем в масштабе не футбольного поля, а целого мира. Важно понимать, что при этом людьми движут не рациональные соображения, а примитивные, эгоистичные чувства, зачастую представляющие собой лишь зачаточные, не выражаемые словами стремления. Разумными аргументами их не остановить. Лебон пишет:
Несмотря на весь свой прогресс, философия до сих пор не дала еще толпе никаких идеалов, которые могли бы прельстить ее; но так как толпе нужны иллюзии но что бы то ни стало, то она инстинктивно, как бабочка, летящая на свет, направляется к тем, кто ей их доставляет. Главным фактором эволюции народов никогда не была истина, но всегда заблуждение. И если социализм так могуществен в настоящее время, то лишь потому, что он представляет единственную уцелевшую иллюзию. Несмотря на все научные демонстрации, он продолжает все-таки расти, и социальная иллюзия царит в настоящее время над всеми обломками прошлого, и ей принадлежит будущее. Толпа никогда не стремилась к правде; она отворачивается от очевидности, не нравящейся ей, и предпочитает поклоняться заблуждению, если только заблуждение это прельщает ее. Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремится образумить ее, тот всегда бывает ее жертвой 104 .
104 Лебон Г. Психология народов и масс, с. 234.
Но здесь есть нюансы. Дух толпы, сплачивающий армию или футбольных фанатов, полезен для их задач. Без него кавалерия рассеется и не выполнит боевой задачи. Возможно, именно ради этого природа заложила в нас стадное чувство, которое, подобно патриотизму, имеет свою задачу.
Если стадное мышление может быть важным для определенных видов соперничества, то в других оно не просто лишнее, а вредное. «Когда все думают одно и то же, на деле никто не думает», говорят па Уолл-стрит. Рынки отличаются от поля битвы тем, что стадное поведение редко идет на пользу. Когда все в надежде разбогатеть покупают одни и те же акции, обогатятся продавцы, а не покупатели. Акции быстро поднимутся в цене до уровня, при котором разумный покупатель покинет торги. Вскоре выяснится, что владельцы акций крупно за них переплатили. А кому их можно продать? Все покупатели уже затарились.
Скорее на выход
В экономической теории эта проблема известна как перенесение свойств частного на целое. Если вкратце, то, что проходит в случае одного человека, не годится для группы. Возьмем ту же кавалерийскую атаку: приближаясь к вражеским позициям, отдельный всадник может в какой-то момент осадить коня и предоставить своим товарищам мчаться на нули и штыки. Вполне возможно, что благодаря этому всадник увеличит свои шансы выжить. Но если так поступят все бойцы, они почти заведомо проиграют бой, а многие, застывшие в нерешительности перед врагом, будут застрелены.