Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI в.
Шрифт:
В конце XX столетня все предполагали, что Америка - се культура, бизнес и фондовый рынок - будет доминировать и в будущем веке. Почти каждая редакционная статья поминала «американский триумф». Почти каждый автор редакционных статей был в ужасе от McDonald's и высокомерно пренебрежителен по отношению к вульгарности американского среднего класса, но при этом гордился возможностью восседать рядом с ними во главе мира. Потребители, инвесторы и политики все еще верили, что Америке хватит конкурентоспособности и на XXI столетие. Они утверждали, что экономика США отличается большей свободой, гибкостью и новаторством, чем экономика
К счастью, иностранцы также верили в это. Они по-прежнему принимали доллары как предпочтительную валюту, хотя доллар - самый успешный экспортный товар Америки - с каждой новой напечатанной банкнотой понемногу терял ценность. Даже Куба, которая все еще цепляется за политику, как Папа Римский за крест, принимает доллар как узаконенное платежное средство. По долларов было выпущено слишком много. Никто об этом не говорил, потому что миф стал непобедимым. Альтернативных мнений не было. Казалось, никто не замечает, что Америка уже давно перестала быть страной с высоким уровнем инвестиций и быстрыми темпами роста, где люди имели полную свободу разбогатеть или разориться, и превратилась в страну с высоким уровнем государственного регулирования и высокими потребительскими расходами, где люди рассчитывают получать хоть что-нибудь за так и голосуют только за это.
Придет революция
Сидя недавно в кафе в центре Латинского квартала в Париже и прислушиваясь к разговорам за соседними столиками, авторы этой книги ни разу не слышали упоминания идей и имен Маркса, Ленина, Фрейда, Фуко или Сартра. Они прочно забыты.
30 лет назад на этом углу кипели такие политические страсти, что революционеры той поры разворачивали брусчатку и строили баррикады. «Придет революция, - говорили они друг другу, - все будет иначе». Тогда кафе и рестораны были переполнены, как и сегодня, но не туристами. Здесь было полно идейных борцов - молодых людей с сальными волосами, которые много курили, пили и до первых петухов ссорились из-за толкований марксизма. Команданте Че был не на их майках, а в мозгах и на языке.
Возможно, 213 лет назад все выглядело примерно также. Французская революция явилась «источником всех современных коммунистических, анархистских и социалистических концепций» 106 , - писал князь Петр Кропоткин.
В конце XVIII столетия Франция занимала почти такое же передовое положение, как Америка в конце XX в. Это была самая большая страна Европы, с самой мощной экономикой и армией. (Десятилетием ранее именно вмешательство Франции позволило американским колониям освободиться от господства Британии.) Франция могла даже поучать другие страны о преимуществах свободного предпринимательства!
106 Robert A. Peterson, "A Tale of Two Revolutions," Advocates For Self-Governments Freeman Archives (August 1989). См.:/freeman/8908pete/ html.
Но успех не проходит безнаказанным. Тюрго и физиократы применили свои принципы laissez faire в экономике и получили большой эффект. Тем самым они затронули близкие к престолу могущественные группы, которые стремились защитить свои привилегии и рыночные позиции, что-то вроде сталелитейных заводов Западной Виргинии и канзасских фермеров в президентство Буша. В 1776 г., в тот самый год, когда началась американская война за независимость, а Адам Смит опубликовал свое сочинение «О богатстве народов»,
«Смещение этого великого человека, - писал Вольтер, - поразило меня… Начиная с этого рокового дня, я ни к чему не стремлюсь… и терпеливо жду, когда кто-нибудь придет перерезать нам горло» 107 .
Прошло совсем немного лет и он пришел. 14 июля 1789 г. парижская толпа взяла штурмом старую крепость Бастилию. Здесь бунтовщики освободили «двух глупцов, четверых фальшивомонетчиков и буяна» 108 , отметил современник. Тюремной страже пообещали свободу в случае сдачи, но, когда они сложили оружие, толпа разорвала их на куски и вскоре уже шла маршем по Парижу, неся на пиках их головы, торсы и другие части тела.
107 Ibid.
108 Robert A. Peterson, "A Tale of Two Revolutions".
В течение следующих 25 лет Францию сотрясло и бросало от одного коллективного безумия к другому. Из тюрьмы выпустили маркиза де Сада, а отправили за решетку тысячи достойных людей. Место золота и серебра заняли бумажные деньги. Каждый гражданин должен был иметь с собой удостоверение личности, которое называлось «свидетельство о гражданской благонадежности». Почти на все требовались разрешения. А поездки по стране строго контролировались.
Бунт против традиции
Каждая революция - будь то Новая эпоха на Уолл-стрит или новая эпоха в Париже - представляет собой бунт против традиции. Церкви были разграблены. Местные диалекты, школы и местная юрисдикция были запрещены. Даже прежние формы обращения людей друг к другу были отменены, так что единственным законным обращением ко всем стало «гражданин».
Кончилось тем, что у французов кончилось терпение. В критический момент в Париж явился Наполеон Бонапарт и восстановил порядок, отдававший «дымом картечи».
Но сегодня в Латинском квартале говорят только о революциях в технологиях и в моде. На всех углах полно лесбиянок, но, обрыскав весь город, вы найдете всего горстку битых молью коммунистов, окончательно выживших из ума еще 30 лет назад. Полно маек с портретом Че. Но кого, кроме кучки штатных реликтов 1960-х, волнует то, что он говорил? Республиканцев теперь тоже нет. Да и чем программа Буша отличается от программ Клинтона, Ширака, Блэра или Людовика XVI? У всех одна политика - налоги, расходы и максимально возможный объем государственного регулирования.
Что же собой представляет этот странный перекресток, на который мы вышли? Правительства крупнейших держав сошлись на некоем нечестивом социализме, но где сами социалисты? Мало кто из политиков признается в приверженности этой идее, которую они все исповедуют. А что нужно самим избирателям?
«Мы пережили рейгановскую революцию… преимущественно риторическую… - пишет экономист Гэри Норт. После Рейгана мы пережили контрреволюцию Буша-ст.- Клинтона. При нынешней администрации мы хлебаем всё то же, только еще больше: больше контроля за частной жизнью, больше государственных расходов, больше размеры дефицита федерального бюджета» 109 .
109 Bil Bonner, "The Age of Chic," Daily Reckoning (June 27, 2002). См.: http: //www.dailyreckoning.com.