Судный день Орбитсвиля
Шрифт:
На то, чтобы докопаться до корабля, потребовалось гораздо больше времени, чем предполагали Монтейн и все, кто имел отношение к проекту. Пробившись сквозь внешнюю оболочку, кладоискатели легко сняли метр уплотненного грунта, но наткнулись на вторую оболочку из расплавленных камней. Монтейн утешался мыслью, что корабль в течение семидесяти лет подземного заточения имел превосходную защиту, но даже он не смог скрыть растерянности и разочарования, когда обнаружили еще и третий защитный слой.
По-видимому, безутешный Вэс Фугаччиа вознамерился сделать гробницу
Зрителей было немало. Многолюдная толпа напомнила Никлину еще об одной происшедшей перемене, которую он никак не предвидел. Вскоре после того, как раскопали верхнюю часть «Лискарда», к экспедиции Монтейна проявили интерес журналисты. Они зачастили сюда на легких самолетах и вертолетах. Реклама привлекла людей, попавших под влияние проповедей Монтейна и решивших либо предложить ему свои услуги, либо забронировать места себе и своим семьям для полета к Новому Эдему. Многие готовы были расстаться со своим имуществом, вложив вырученные средства в проект Монтейна.
Одним из первых прибыл Скотт Хепворт, физик из Университета Гарамонда. Он пришел пешком из Альтамуры. Монтейн и Никлин сидели на ступенях особняка Фугаччиа, вяло обсуждая, стоит ли покупать прачечное оборудование, когда грузный человек лет шестидесяти, краснолицый и потный, появился из клубов дорожной пыли.
— Мистер Монтейн? — осведомился незнакомец. — Я Скотт Хепворт, физик. Знаю толк в своем деле и готов предложить вам свои услуги.
— Все зовут меня просто Кори, — с кривой улыбкой, хорошо знакомой теперь Никлину, ответил проповедник. Улыбка означала скромную демократичность. — А это Джим Никлин. Не хотите ли присесть?
— Спасибо, — поблагодарил Хепворт, кивнул Никлину и сел рядом. Он вытащил огромный носовой платок и вытер им потную шею. — Я несколько староват для путешествий в такую жару.
Монтейн сочувственно покачал головой.
— Хотите чаю?
— Чаю?! — круглое лицо Хепворта исказила гримаса отвращения. — Мою жажду способна утолить лишь добрая порция джина с тоникам. Любой менее крепкий напиток нанес бы оскорбление моим вкусовым рецепторам, служащим мне верой и правдой многие годы. Но думаю, что вы…
— Я не сторонник крепких алкогольных напитков, — сухо перебил его Монтейн.
Никлин, уже готовый вынести приговор нагловатому пришельцу, решил повременить с выводами. Очень многие, в том числе и Джим Никлин в своем прошлом воплощении, надеясь завоевать расположение предполагаемого работодателя, сделали бы вид, что больше жизни любят чай,
Исподтишка разглядывая Хепворта, Никлин с интересом отметил, что тот вовсе не похож на маститого ученого. Дешевый костюм сидел на Хепворте далеко не самым лучшим образом. О нем нельзя было сказать, что он «поношенный, но добротно скроенный» — избитая фраза из старых романов, означавшая, что описываемый персонаж — человек достойный, но попавший в «стесненные обстоятельства». Костюм Хепворта был попросту дрянным с самого начала, и время не сделало его лучше. Дополняли облик ученого мятая рубашка и совершенно стоптанные сандалии.
— У меня в комнате найдется немного джина, — улыбнулся Никлин и поднялся. — Лед и лимон?
— Все, что положено, мой мальчик, — благодарно пропыхтел Хепворт.
Сопровождаемый неодобрительным взглядом Монтейна, Никлин отправился в свою комнату приготовить напиток. Джим не очень-то любил спиртное, джин он купил вместо пива из соображения, что его легче будет нести из города. Но чтобы разозлить Монтейна, он решил смешать изрядную порцию коктейля и себе. Никлин вернулся как раз в тот момент, когда Монтейн расспрашивал посетителя, почему тот покинул свой институт.
— Не по своей воле, — просто ответил Хепворт. — Меня выкинули. — И словно могли возникнуть какие-то сомнения относительно значения его слов, добавил. — Вышвырнули. Пинком под зад.
Испытывая теперь самые теплые чувства к этому человеку, Никлин подмигнул ему, передавая запотевший стакан. Хепворт жадно схватил его, но вместо того, чтобы залпом осушить, поднес стакан к мясистому носу и втянул в себя аромат напитка.
— Нельзя ли узнать, почему Университет счел возможным отказаться от ваших услуг? — вежливо поинтересовался Монтейн.
Высокопарный слог и некоторая холодность тона свидетельствовали о том, что Хепворт произвел на проповедника далеко не самое благоприятное впечатление.
— У меня вышел спор — кое-кто мог бы назвать эту дискуссию кулачным боем — с начальством. — Хепворт радостно улыбнулся, глядя в стакан, словно вспомнил что-то очень приятное. — Они давно хотели указать мне на дверь, и вот наконец я предоставил им такую возможность.
— В чем же суть вашего спора?
— Я нашел доказательство того, что Орбитсвиль перепрыгнул в иную Вселенную, но профессор Фэйер не согласился со мной.
— Иная Вселенная? — Монтейн заметно напрягся. — Но что же здесь нового? Ведь с самого начала говорили, что шарик переместился.
— Да, говорили, но никто и не предполагал, что столь далеко. — Хепворт с наслаждением отхлебнул из стакана. — Речь идет вовсе не о каком-нибудь причудливом переходе в отдаленную часть нашего обычного континуума. Я говорю о прыжке в совершенно иной мир — во Вселенную, состоящую из антивещества, во Вселенную с обратным ходом времени, в Антивселенную.
— Но… — Монтейн растерянно взглянул на Никлина.