Суета сует
Шрифт:
– Да, я очень крепкий, - с удовлетворением подтвердил епископ.
– Не могли бы вы сделать все необходимое прямо здесь?
– Не могу, ваше преосвященство.
– Почему же?
– сердито спросил епископ. Он не терпел, когда ему противоречили так решительно, - один из недостатков тех, кто мнит себя Господом всемогущим.
– Потому что нужно немедленно сделать рентгеновский снимок.
– А почему его нельзя сделать здесь? Ведь есть же переносные установки. Я не люблю больниц.
– Больниц? Почему? Чем они плохи?
– В больнице
– Человек, занимающий положение в обществе, - такое, как мое, - не может выставлять себя на посмешище. И так слишком много вокруг людей, которые пытаются доказать, будто ты не способен позаботиться о себе сам, и обращаются с тобой, как с ребенком.
– Но ведь несчастный случай может произойти с каждым, - возразил врач.
– Несчастный случай может произойти с молодым человеком, - сказал епископ.
– А когда что-нибудь подобное происходит с человеком пожилым, стараются представить дело так, будто он сделал это всем назло.
Управляющий гостиницы, Болэнд, - мой старинный приятель, он-то не проговорится. А ежели я попаду в больницу, назавтра весь Мойл будет знать об этом.
– Весь Мойл и так будет знать.
– Не будет, если принять необходимые меры, - сказал епископ, растянув в улыбке свои тонкие губы.
– Но об этом непременно узнают.
– Почему же непременно?
– спросил епископ неожиданно резко. И без того было слишком тяжело мириться с беспомощностью и терпеть мучительную боль, а тут тебе в придачу еще и возражают.
– Какое кому до этого дело?
Я могу лечь в больницу под чужим именем.
– Вы не сможете этого сделать, - сказал врач.
– Вам придется назвать свое имя монахиням.
– Не стану я с ними разговаривать, - заявил епископ еще более раздраженно.
– Я-то их знаю лучше, чем вы. Я вообще ничего им не скажу.
– Но они должны знать, что вы - духовное лицо.
– Ну конечно, духовные лица в этой стране пе имеют права скрыть свое имя, - сказал епископ. Он терял силы и злился все сильнее.
– Первым делом они захотят выяснить, из какой я епархии, а потом приставят монашку или сиделку шпионить за мной. Ну и положение, хуже не придумаешь! А что представляет собой матьнастоятельница, ведающая этой больницей?
– Очень славная, добрая женщина.
– Да при чем тут ее доброта? Откуда она родом?
– Я никогда ее не спрашивал об этом.
Епископ вконец расстроился; целую минуту он собирался с мыслями. Поразительно, как это врач не поинтересовался столь важным вопросом. Епископ даже засомневался, хороший ли он специалист, этот молодой человек.
– Пришлите ее ко мне, - сказал епископ.
– Вижу, мне придется позаботиться обо всем самому.
– Знаете ли, ваше преосвященство, вы очень несговорчивый человек, - с усмешкой сказал врач.
– Вот это и привело меня сюда, - ответил епископ неопределенно. Его не задевало, когда его называли несговорчивым или даже упрямым: это лишь подтверждало, что он производит должное впечатление.
Минут через десять врач вернулся
Мать-настоятельница оказалась пожилой улыбчивой женщиной с обходительными манерами: она излила на епископа море заботливого участия, от которого он почувствовал себя еще хуже. Зная, что все это - чисто профессиональный прием, он дал ей попричитать вволю, а потом осторожно накрыл своей доброй пухлой рукой ее руки. Судя по кроткому выражению его лица, можно было подумать, что он смирился со своей участью; но это тоже было только приемом, его манерой обращаться с истеричными женщинами.
– Доктор - способный молодой человек, матушка, - начал он очень серьезно.
– Но разговаривать мне с ним нелегко. Мирянам никогда не понять те сложности, с которыми сталкиваемся мы - служители церкви. Каждое поприще имеет свою благодать и свои искушения. Для нас, духовенства, самое большое искушение - суетность.
– Я не знаю, ваше преосвященство, - сказала она потупившись.
– Вам это и не нужно знать, - с твердостью произнес епископ.
– Вот почему духовному лицу так тяжко стареть. Но вы еще молодая женщина, грубо польстил он ей, - вам это знать пока ни к чему. Скажите мне, откуда вы родом?
– Из Мэйо, ваше преосвященство, - ответила она.
– Из Мэйо, господи благослови!
– Из Мэйо?
– переспросил епископ упавшим голосом. Он не доверял монашкам и не доверял тем, кто был родом из Мэйо.
– Да, как я сказал, когда-нибудь наступит и ваш черед. Вы увидите, как молодые пытаются оттолкнуть вас, расчищая себе дорогу, как шпионят за вами и злобствуют, ожидая, когда вы сделаете неверный шаг.
– Ах, не стоит говорить об этом, ваше преосвященство, - сказала она печально.
– Я это все уже видела.
– Вы наблюдательная молодая женщина, - на этот раз не кривя душой, сказал епископ.
– А теперь, матушка, я открою вам то, что не доверил бы мирянину, но вы, знаю, поймете. Я не в ладах с моим коадъютором - уверен, дальше вас это не пойдет. Он считает, что я не в состоянии позаботиться о себе сам. И если только станет известно, что со мной произошел несчастный случай, он всюду будет говорить, что мне не под силу принимать самостоятельные решения. Вам, должно быть, такое знакомо.
– Ваше преосвященство!
– с ужимками испуганной девицы воскликнула она.
– Боюсь, вы не представляете себе, о чем просите.
– Однако, если не ошибаюсь, не так давно здесь лежал некий член правительства.
– Ну разумеется, у нас всегда есть пациенты, чье пребывание в больнице не подлежит огласке.
– Помнится, его недуг назывался пневмонией, - веско сказал епископ. Во всяком случае, ваша забота о нем была высоко оценена в правительственных кругах"
– Ах, это было не совсем так, ваше преосвященство, - сказала она с беспокойством.
– Но одно дело министр, а другое - епископ. Как я могу...
– Нет того, чего не могла бы сделать умная женщина, стоит ей только захотеть, матушка, - сказал он.