Суета сует
Шрифт:
Миша вышел во двор покурить, так и не поняв, слышал ли его отец, неподвижно лежавший на кровати, и мать, глядевшая в прошлое отсутствующим взглядом.
Москва. 1972 год
Анатолий Введенский
Для Анатолия Введенского беззаботная жизнь закончилась в девятнадцатый день рождения. Отца прямо из-за праздничного стола увели люди в штатском, предварительно перевернув всю квартиру в поисках денег, ценных бумаг и драгоценностей. Тогда юноша впервые услышал, что он сын «расхитителя государственной собственности». Постановлением суда Матвея Ивановича Введенского за «особо крупные хищения
Мать, Надежда Петровна, живущая все годы в достатке, неожиданно осталась одна с сыном. После ареста мужа она долго не могла прийти в себя, целыми днями крутилась по квартире, перебирала вещи, разговаривала сама с собой. Сквозь сон Анатолий слышал, как она переходит из комнаты в комнату, двигает мебель (позднее он узнал о существовании тайников в квартире).
Надежда Введенская, оригинальная в повседневной жизни особа, но не благодаря неординарному уму, необычной внешности или умению обращаться с людьми. Если говорить о переселении душ или реинкарнации, несомненно, в предыдущем круге существования Надежда обитала среди представительниц эфемерной формы жизни, а именно фей, порхающих, словно бабочки над цветами, утоляющих жажду утренней росой, а в свободное от тяжелой работы время распевала песни для эльфов.
– Спустись на землю, Наденька, – не раз упрашивала девушку мать, наблюдая за светловолосым, в кудряшках, спадающих на нежное личико, чадом, мечтательно водящим пальцем по странице со стихами, – все твои сверстницы уже давно повыходили замуж, а ты все витаешь в облаках.
Единственная дочь и не помышляла об ухажерах. С трудом окончив курсы медсестер, на работу не пошла, мотивировав приготовление клизм как явление, не соответствующее ее духовным запросам.
– Так для чего же ты училась? Мы годами тебе помогали, чтобы профессия была подходящая. Поработай хотя бы пару лет, наберись опыта, а потом на врача пойдешь учиться, – уговаривала мать, придавая голосу умоляюще-плачущую интонацию, пытаясь стащить Наденьку с заоблачных высот.
Неожиданное знакомство, а за ним сватовство и поспешная свадьба с Матвеем Введенским устраивали всех, в первую очередь родителей Нади, передавших фею в хорошие руки. Введенский женился по деловому расчету: заведующему торговой базой, члену партии на ответственной должности требовалась жена, камуфляж – появиться на торжественном вечере солидной семейной парой, съездить на курорт для привилегированных особ примерным семьянином, сходить в гости к нужным людям, с которыми, пока жены болтали на кухне, заключались негласные сделки. Кроме того, под удобным предлогом «мне надо посоветоваться с женой» всегда можно уклониться от немедленного обязательства. Другая немаловажная причина: Матвей Иванович развязал четвертый десяток, пора позаботиться о наследнике, а иначе для кого накапливаются громадные суммы денег?
Семейная жизнь проходила тихо и спокойно. Надя никогда не вникала в дела мужа, мало интересовалась происходящим вокруг, даже рождение сына не поколебало уровень ее душевного спокойствия. Матвей нанял для ухода за мальчиком няньку, пожилую улыбчивую женщину, приехавшую в столицу на заработки из Белоруссии. После рождения сына он удачно обменял двухкомнатную квартиру на четырехкомнатную в десяти минутах от Старого Арбата. За обмен пришлось доплатить солидную сумму спившемуся полковнику в отставке. Новорожденному и няньке выделили отдельную комнату, чтобы не портить хозяйке настроение.
После
Слухи об аресте Введенского распространились довольно быстро. Спустя несколько дней к Толе подошел соседский парень на два года старше, переболевший в детстве полиомиелитом, по прозвищу Хромой.
– Папашу твоего, слышал, легавые заграбастали, вряд ли он скоро домой вернется. – Хромой криво улыбнулся и ткнул в Толину грудь указательным пальцем: – А жаль, хороший был человек. Вон мне недавно туфли новые подарил, со шпицем.
Хромой, приподняв брючины, продемонстрировал черные туфли, одна с более толстой подошвой.
– Матвей Иванович как-то намекнул, чтобы я о тебе позаботился в случае «прокола». Мамаша твоя, так он сказал, на землю спустилась в последний раз во время родов, да и то на короткий срок.
Толя недоверчиво посмотрел на Хромого. Какая связь могла быть между ними: отец – солидного вида мужчина, никогда не выходил из дому без пиджака, в отглаженной рубашке с галстуком даже в жаркие летние дни, и кое-как одетый парень в окружении блатных на вид парней, перемешивающих речь с матом и нагло пристающих к девушкам.
Связь была.
Матвей Иванович Введенский, своевременно сунув кому надо взятку, получил заведование обувным складом, где быстро сориентировался и понял, что золотые рудники находятся не только в Алтайском крае. Тысячи пар обуви: ботинки, туфли, кеды, сандалии, сапоги – поступали на склад, приходовались по накладным, которые затем передавались в бухгалтерию. Товар сортировался, загружался в грузовики и развозился в соседние области и по местным торговым пунктам – в магазины, универсамы, ларьки на рынках, колхозные сельпо.
Введенский наладил деловые контакты с обувными фабриками и артелями, которые начали поставлять партии товаров по фальшивым накладным в обход бухгалтерии. Оприходованная за наличный расчет продукция затем сбрасывалась в торговые точки, в основном на рынки, где кассу не пробивали.
На данном этапе наступала очередь Хромого, который вместе с подельниками обходил торговые точки, снимал с продавцов положенный навар, а если кто пытался увильнуть, то наказывали жестко: поджигали ларек, забирали товар, подрезали ножом, могли и убить. Отказников было мало, может быть, потому, что заработка хватало на всех. Товар расходился быстро, случайным ревизорам было невозможно определить истинные запасы обуви.
Импортная обувь, поступающая в основном из соцстран, расходилась, минуя магазины, по рукам спекулянтов, те в свою очередь толкали изделия на барахолках по тройной цене.
Москва – Ленинград. 1971 год
Яйцо Фаберже и Матвей Введенский
Погорел Матвей Иванович на страсти, именуемой любовью к яйцам. Не к куриным, гусиным и прочим порождениям пернатых и другой живности, а к яйцам известного мэтра ювелирного искусства Карла Фаберже. В детстве отец отвел Матвея в Кремлевский музей, где за стеклом витрины он увидел работы фирмы Фаберже – истинные шедевры ювелирного творчества, отделанные драгоценными металлами и алмазами, покрытые рисунками, удивляющие утонченной фантазией. Внутри каждого яйца скрывался сюрприз – модель яхты, памятник царю или миниатюрный мольберт в виде вензеля. С тех пор мечта завладеть хотя бы одним таким произведением искусства не оставляла воображение Матвея.