Суета вокруг глобуса

Большанин Алексей Анатольевич

– Нет. Не начинай опять. Ты не знаешь всего. Ты вообще ничего не знаешь. Извини, но ты ведешь себя, как...Человек за спиной переступил ногами, раздался хруст сухой хвои.

– Мы вам одолжение делаем! Как и в прошлый раз! Что же ты за глупый упрямый осел, был им и остался, несмотря на годы! Мы же тебе показали! Ты знаешь, что такое острая лучевая болезнь? Ты думаешь, увидел гриб, вспышку, сдуло твой скелет и ты уже в раю? Как бы не так! Ты неделю все свои внутренности... Пожилой выудил червяка из банки, громко поплевал, по озеру пошло эхо.

– Ладно. А вот то, что ты всем разболтал, зря, ведь подписку давал.

– Клал я на твою подписку. И не ври, что ты такой весь из себя спаситель. Старик вдруг захотел успеть выговориться в последний раз, заговорил быстро.
– Я многое понял за эти годы. Лучше бы тогда мы грохнули этих. Это

было бы как операция. Как ампутация. Меня бы не было, многих других, может быть, почти всех, но сейчас все было бы по-другому, я в этом уверен.

– Твое дело. Может, ты хочешь узнать, зачем я здесь? И почему ты опять встал на моем пути? Пожилой человек помолчал. Ему на секунду стало жалко себя, но он привычно затолкал свои переживания в дальний пыльный угол сознания.

– Нет.

– Тогда прощай. Не бойся, это быстро. Рыбак сжал удилище побелевшими пальцами. Человек за спиной позвенел чем-то, раздался неуместный на природе скрежет заводной игрушки, всплеск воды, в воздухе поплыл сильный запах озона. Раздались удаляющиеся шаги, поверхность озера вспучилась, из нее во все стороны протянулись раскаленные добела щупальца молнии Кататумбо, они в полной тишине окутали пожилого человека, тот схватился за горло, потом за сердце и обмяк на стуле, уронив голову.

***

Последний мемуар Александра Привалова

– Давно у тебя эти... супер способности?
– спросил Архипов. Мы сидели в курилке подлодки, я ожидал нагоняя, выговора, был готов к тому что командир будет орать, ругаться, сорвет с плеч погоны, которых у меня нет, и вообще меня протащат под килем. Но он смотрел на меня с сожалением, даже с какой-то симпатией.

– С третьего курса Универа, - ответил я.
– Еще я теперь на гитаре могу, и на фаготе почему-то. Мы посидел молча, гудела вытяжка над головами. Архипов тяжело вздохнул, достал из кожаной сумки что то вроде больших черных квадратных очков с наушниками и ремнем, которые ученые надевают для исследований, нажал в них что-то, протянул мне.

– На, полюбуйся, что ты натворил. Я осторожно надел очки на голову, на секунду ослеп, в голове звонко щелкнуло, и я очутился в воздухе над серым океаном, подо мной качалась на волнах наша лодка. Она немного наклонилась влево, что-то черное и длинное стремительно понеслось под водой, как касатка на охоте, на меня наплыл горизонт, где синели силуэты дюжины кораблей. Все вокруг замерло, чайки притихли, и я увидел, как в паре километров от меня поверхность воды вспучилась холмом, он рос и корабли казались игрушечными пластмассовыми модельками, они скользили вниз по серому гигантскому склону и ныряли целиком в воду. Макушка холма вскрылась, как исполинский гнойник, из нее вырос гриб из пены и дыма, внутри гриба вспыхнуло солнце, мои очки затемнились, и во все стороны полетели обломки кораблей, самолетов, десятки рыб, какие то серо-красные ошмётья, мимо просвистел огромный мокрый якорь, раздался ужасающей силы удар "Бум-м!!", и меня унесло ударной волной куда - то за сотню километров.

За столом перед тройным окном с желтыми портьерами сидел бледный молодцеватый человек, напротив него стоял военный с красным лицом и что-то кричал ему по - английски. Меня подняли еще выше и я увидел Землю с орбиты. Подо мной пролетели две стайки красивых ракет одна - белые толстые карандаши - на восток, а оттуда - длинные зеленые, на запад. Было интересно смотреть, как внизу поднимаются маленькие симпатичные грибочки и потом лужа огня весело растекается, расширяя круг, как подожженный тополиный пух в июле. "Ух ты!" - прошептал я в невольном восхищении. Голос совсем рядом, тоже на орбите, прошипел со злостью, - Весело тебе, студент, балбес, идиот? Майя, дай ему улицу Победы. И рецепторы ему выставь на ноль сотых, пусть прочувствует. Меня понесло, как во сне, и я приземлился на скамейку около родной, только что построенной станции метро "Парк Победы". Я сидел и удивленно озирался, вокруг не был ни души, то есть просто ни одного человека, ни студентов около Библиотеки, ни мамаш с колясками, только надсадно выли сирены, которые прерывались левитановским голосом: "Внимание, атомная тревога! Просьба всех немедленно спуститься в бомбоубежище! Мимо меня пробежал военный с ребенком на руках, за

ним поспевала молодая мама, лицо в расплывшейся туши.
– А тебе, что, особое приглашение нужно?!
– крикнул он мне тихим, сорванным голосом, страшно скривившись, - А ну пошел! Я посеменил за ними к павильону, мы пробежали мимо молоденьких солдат, глаза у них были круглые, оловянные, - Все, закрывай, эти будут последние, - приказал офицер, солдаты заперли за нами большие двери, мы двинулись дальше по коридору, позади раздался гул моторов, я оглянулся, из стен поползли гигантские серые заслонки, я и не знал, что такие есть. Мы ступили на эскалатор и я увидел сотни людей, они все стояли вплотную друг к другу на перроне и на путях и дальше в черном тоннеле, и все они молча смотрели вверх. В тишине всхлипывали дети, кто- то кашлял, из толпы крикнули, - Сашка! Привалов! Давай сюда, здесь мы! Я стал шарить взглядом по разноцветным платкам и серым кепкам, и тут медленно приподнялся и развалился на две части пол, обнажив черные прутья арматуры, люди бесформенной кричащей массой заскользили направо и налево и спустя секунду мягко обвалился белый потолок. Все заволокло белым, я успел заметить, как ступени эскалатора вспучились, обнажив огромную, всю в масле, велосипедную цепь, раздался хруст, я с ужасом увидел, что мои ноги перемалывает, как в мясорубке, и потерял сознание от болевого шока.

***

Стелла Михайловна Привалова проснулась ранним утром оттого, что сердце вдруг на секунду остановилось, потом пустилось вскачь. Она села на кровати, взяла не глядя склянку с валерьяной, вытряхнула капсулу, подождала немного, но чувство беспокойства не проходило. Пожилая женщина закрыла глаза, поняла, где находится источник, встала, накинула халат и прошла в комнату сына. Она подошла к полкам и приподняла тяжелый кубок за лучший спортивный улов, обнаружила свернутый лист бумаги и вышла в коридор к свету. Прочитав письмо, она опять прижала руки к груди, затем сделал глубокий вдох и выдох. "Еще можно успеть!" - пронеслось у нее в голове, и она начала действовать.

Наина Киевна, ворча, открыла дверь музея, - ... И срок годности у ей, кажись, вышел еще в позапрошлом веке, и без расписки... Стелла подбежала к стеклянной витрине, чуть не разбив, сняла стекло, вынула большую прямоугольную бутыль с пробкой, залитой воском и сунула ее в большую клеенчатую сумку. Затем она застыла посреди комнаты, лихорадочно переводя взгляд от пары огромных зеленых резиновых сапог к ступе из серого пористого чугуна, не зная, что выбрать.
– Ишь чего удумала!
– шамкала старуха за спиной. - И не помышляй даже, это государственная собственность, юнеской признанная, а ежели... Бабушка!!
– Стелла повернулась к Наине Киевне, - Я же бьяснила! Я вам никогда не прощу! Вы меня знаете! Я вам расписку напишу! Заплачу сколько нужно! Старуха сверкнула глазами из-под кустистых седых бровей, пожевала губами, погремела связкой ключей, - Ну залезай, только ради Ромочки моего, кровиночки, внучка ненаглядного. Стелла с трудом забралась в ступу и обнаружила там советский веник из сорго с инвентарным номером. Привалова подняла веник и взяла его на изготовку, как весло.
– И не махай сильно, занесет, - предупредила старуха и забормотала под нос:

Ступа, ступа, ты лети,

За моря и окияны,

Мимо острова Бурьяна...

Ступа бесшумно поднялась над дубовой подставкой, попирая гравитацию, как Люковсий лендспидер. - Какое, то бишь, озеро-то? - прервалась старуха.

– Алла-Акаярви.

– Так... Щас....

В миг до озера домчи! ...
– Ох, лишенько мне...
– Понапридумывают...

Под названьем...Алла Акаярви!

Ступа неохотно качнулась вбок ( Стелла схватилась за борт) и осталась на месте.

– Бабушка, скорее! Наина Киевна скривилась и кивнула на открытое окно.

– Баюн Семенович!
– закричала Стелла, - Можно вас на секундочку?! Помогите, пожалуйста! - Мн-э-э, - раздался бархатный голос, в окно, звеня цепью, запрыгнул огромный кот. Нарочито не глядя на старуху, он сел, прикрыл глаза лапой, и нараспев произнес:

От постылой грымзы старой,

С ней котам житья не стало

Ты лети, ты лети

Там полет останови