Суфииские тексты
Шрифт:
Суфий спросил, есть ли у меня вопросы, которые я хочу задать.
Я решил испытать его с помощью пяти основных идей учения в том виде, в каком я знал их сам. Знает ли он, что такое:
девятиконечная диаграмма;
замораживание или прекращение движений;
самовоспоминание;
различные личности («я») человека;
пробуждение совести.
Он объяснил, что девятисторонняя фигура означает, помимо остального, букву «Т» (то-ай), которая была символом Бесконечности, а также внутреннего знания. «Замораживание» - это определенное делание (вазиф), относящееся к одному из Одиннадцати Правил ордена Накшбанди, и называется оно Временной Паузой. Еще одно из этих Правил —
Это было почти полное совпадение по всем пунктам, и мне стало совершенно очевидно, что я на правильном пути. Я воссоздаю шаги, которые совершил в то время, поскольку мне предложили сделать это, и я понимаю, насколько важно было это сделать. Предположение, что мое нынешнее состояние такое же, какими были те, в которых я пребывал во время своих исследований, будет совершенно ошибочным. В то время мое мышление работало только в рассудочном режиме и я не ведал о возможности непосредственного восприятия фактов. А потому для отыскания следа учителей я пользовался теми инструментами, которые были в моем распоряжении, то есть методами обычного исследования.
Сегодня же и сам подход к этому вопросу, и вся история поисков были бы иными. Мой рассказ — результат ментальности моего прошлого состояния, и читающие его должны об этом помнить, как и о том, что мое нынешнее состояние больше таковым не является. Возможно, состояние («стоянка») читающих эти строки является таким, каким было мое состояние в прошлом. Но и в их состоянии тоже произойдет перемена, после чего они смогут увидеть источник своего учения и войти с ним в контакт, не пользуясь примитивными методами, к каким мы обычно прибегаем для общения друг с другом.
У ПОДНОЖИЯ ГИНДУКУША
Недавно я гулял в тутовой роще и мог бы легко себе представить, что нахожусь в английском саду, если не смотреть на хмурые скалы Гиндукуша, нависающие сверху, или на одеяния монахов братства Сармун.
Обосновавшееся здесь, в Северном Афганистане, это братство (а также связанная с ним сестринская община) вот уже много веков поддерживает свое поселение, как некоего рода пристанище, где учеников обучают древнему искусству служения и характерной для данного культа самодисциплине. Пожилые монахи и миряне, прибывающие сюда из таких далеких мест, как Армения или Тунис, заканчивают здесь, у Гробницы Мусы Терпеливого, свое последнее паломничество - паломничество к уединению.
Сармунов (название означает «пчелы») часто обвиняли в том, что они – тайные христиане, или буддисты, или исламские сектанты, или даже те, кто хранил еще более древние учения, исходящие, как некоторые утверждали, из Вавилона. Другие настаивали, что их учение пережило Потоп, хотя какой из них, сказать не могу.
Как и их тезки «пчелы», члены ордена, не склонны вступать в споры и дискуссии, они заботятся лишь об исполнении своего девиза: «Работа производит Сладкую Эссенцию» («Амаль мисазад як заати ширин»).
Не считая того единственного раза, когда они вынуждены были на время уйти отсюда, спасаясь от орд Чингисхана, которые перешли через реку Амударью и ринулись на север, разрушив
Жизнь их безбедна, по крайней мере, насколько мне позволили с ней ознакомиться. Многие из религиозных упражнений, например, общинный «зикр», или поминание, выполняются скрыто. Братия, состоящая не менее чем из девяти сотен человек, живет в основном в горных поселениях, в так называемых теккиях – изящно расположенных строениях, своего рода часовнях, окруженных виноградниками и плантациями лечебных трав.
Каждый монах - специалист в какой-то области: в садоводстве, традиционной медицине, растениях и травах, в математике, - как они ее сами понимают, каллиграфии или даже в соколиной охоте. Одно растение они выращивают с особенным вниманием - это чунгари (трава Просветления); я не смог увидеть его или получить образец. Согласно афганскому преданию, оно имеет силу, вызывающую мистические откровения.
Внутри стен обители братья занимаются различными ремеслами. Работая с кожей, шкурами, шерстью и тканями, они создают разнообразнейшие изделия непревзойденной красоты и прочности. Некоторые ковры, называемые бухарскими, на самом деле сотканы здесь. Настоятель монастыря, Баба Амин, разрешил мне остановиться в облицованной деревом келье. Он разговаривал со мной на языке хинди, который выучил, когда в течение трех лет находился в услужении у принца – это было, как он мне сказал, частью его учебной программы.
Мне выдали чашу, плед из овечьей шкуры, костяной пояс и шапку – стандартное оснащение дервиша, хотя я не имел понятия о смысле этих предметов и об их назначении.
Однажды вечером мне позволили осмотреть некоторые сокровища братства и заверили меня, что до этого момента их не видел ни один непосвященный. Но теперь их объявили «секуляризированными», поскольку новая фаза учения где-то на западе заменила ритуал, в котором они использовались. Отныне они станут просто музейными экспонатами.
Дерево, сделанное из золота и других металлов, показалось мне невероятно красивым и похожим на вавилонские произведения искусства, которые я видел в Багдадском музее. Оно-то и произвело на меня самое сильное впечатление. Дерево служило схемой для поз, которые принимали дервиши в своих похожих на йогу духовных упражнениях, выполняемых под специальную музыку и изучаемых в целях саморазвития. Высокая колонна из лазурита высотой в девять футов и диаметром в два фута использовалась для даур– вращательного движения, в котором последователи учения крутились, держа одну руку на колонне, - так как они достигали определенного состояния сознания.
На стене, отделанной афганским мрамором, был выложен сверкающими рубинами символ братства. Это был мистический Ну-кунджа, состоящий из девяти частей - Накш, или «отпечаток» - эмблема, которую я потом видел в различных формах вышитой на одеждах. Мне сказали, что эта фигура «проникает в самую сокровенную тайну человека».
Ее действие могло быть проявленным лишь в правильное время и при особых обстоятельствах, и делать это мог лишь Повелитель Времени, глава общины. К сожалению, он отсутствовал. Он вообще жил не в монастыре, а в другом тайном месте, которое называли Аубшаур. Отзывались о нем с глубочайшим почтением, как о человеческом воплощении всех учителей. Он – Суркаур, или «Руководитель Работы».