Сугубо финский попаданец. Дилогия
Шрифт:
— Молодец! Добивай! — и сам пошел в очередную атаку.
Пока добивали, кончились боеприпасы и Олли поставил жирную точку на их третьей жертве.
«Пири» присоединился к возвращающейся эскадрилье. Одной пары не хватало.
— Мик, ты как?
— Трое, но патронов больше нет — похвастался Микки.
— А ты?
— Двое.
— Здорово! А где…
— Разговорчики! — вмешался фон Бер — Круг над городом и домой!
Город продолжал дымиться, в дыму сновали самолеты, бой продолжался. Первое что бросилось в глаза, — двухмоторная машина с горящим крылом, косо падающая вниз. Клепфишу сначала показалось — СБ, но мгновением позже понял — «Потез». Странно, кто это его? Как ответ на его вопрос сверху мелькнули две размытые тени, вспышки выстрелов и русская пара не меняя траектории
— СуперРата!
Сквозь треск помех раздался невозмутимый голос комэска:
— Я сбит, при….- и связь прервалась. Почти одновременно с ним в эфир вышел Совелиус:
— Пробит правый бак, перебои с мотором, Микки прикрывай, уходим на базу!
«Черт, патронов нет, как я его прикрою?» — мелькнуло в голове, но ведомый дисциплинировано занял свое место — слева сзади. Машина Эрика оставляя за собой серебристый шлейф, тянула к своему аэродрому.
— Олли, свяжись с «Землей», пусть держат полосу свободной. Ведущий будет садиться сходу. — Через минуту последовал растерянный ответ наблюдателя.
— Они ни чего не обещают, их бомбят!
— Как бомбят?
— Как, как — бомбами!
Аэродром приветствовал возвращающихся столбом дыма. Рядом с полосой горел стодвенадцатый «Хейнкель». Совелиус как и ожидалось не делая «коробочки» пошел на посадку. Клепфиш держался рядом пока ведущий не коснулся снега колесами, потом прибавил газу и пошел вверх. Сзади истерично затрещал «Виккерс».
— «Бандит» на семь часов!
Летчик сунул РУДы до упора вперед, дал левую ногу и оглянулся через плечо. Крылья СБ окутались дымом и четыре ракеты рванулись к катящемуся по полосе «Пири», машину ведущего закрыли взрывы.
Полковник Юрье Опас выглядел непривычно серьезным.
— Клапфиш, как Совелиус?
— Могло быть хуже, осколками порвало плечо и контузия, но аэроэскулап сказал что через пару месяцев допустит до полетов. Наблюдатель тоже жив, только обгорел немного. А как фон Бер?
— Тоже живой. Прыгнул с парашютом на город, с крыши купол сдуло ветром, не успел отстегнуться, упал на груду битого кирпича, обе ноги переломаны, похоже отлетался.
— Мда-а дела.
— Ладно, значит так парни. После вчерашней бойни, которую нам устроили «красные», все целые самолеты перебазируются вглубь страны, летать сегодня некому, а нужно. Ситуация вокруг Залива хреновая, русские захватили два плацдарма, что бы что-то с ними сделать, нужно знать к какому из них идут подкрепления и сколько их. Вас, разведчиков осталось только три экипажа, лететь придется по одному. Каждому выделен участок берега который вы должны осмотреть. Наблюдатели, будете вести постоянный репортаж по своему каналу, говорите обо всем что видите. Клепфиш, ты наиболее опытный, по этому возьмешь самый правый участок, восточнее Койвисто, углубишься на материк до этого перекрестка — полковник показал на карте — если у них остались серьезные резервы, то они здесь. Все ясно?
Телефонный провода казалось раскалились до красна. От постов ВНОС шло одно и тоже сообщение:
— Одиночная «Рама» упорно идет к Госгранице СССР! Перехватить не могут!
В штабе ВВС Северо-Западного фронта сгустившееся напряжение казалось можно резать ножом. Все прекрасно понимали, что произойдет если финн пересечет границу, об обещании командующего знал даже последний красноармеец БАО. Летчики делали что могли, но «Ишак» не мог догнать «Пири», хоть плачь. Гадская «Рама» маневрировала на высоте, то и дело пропадая в облаках, что б через несколько минут вынырнуть в другом месте, там ее снова засекали посты, еще ближе к границе. В воздухе находились самые опытные летчики фронта, но финн каждый раз отрывался от преследователей. Сволочь!
— Яков Владимирович, — обратился к командующему Новиков, — час назад группа Шестакова, после вчерашнего боя перелетела в Касимово, для ТО движков. Может их отправить? У них рации, сможем навести с земли.
— Давай Сан Саныч, только «в темпе вальса»!
Майор
Поставив самолет на крыло, майор Шестаков как говорится «С чувством честно выполненного долга», рассматривал обломки «Пири» вокруг которых суетилась маленькая фигурка. Четвертый сбитый за последние сутки — достойный результат боевых испытаний новой машины!
Микки рвал руками заклинившую «оранжерею» над головой Олли, наблюдатель, залитый кровью, признаков жизни не подавал, но может он просто без сознания? Сам Клепфиш ранен не был, но при посадке крепко приложился головой о приборную доску. Наконец, фонарь поддался, пилот потянул наблюдателя на себя, Олли был мертв. Микки поднял голову к голубому небу в котором жужжал маленький самолетик и тоскливо завыл. Небо в ответ дрогнуло и раскололось на две части. Красную и белую.
38 глава. Стокгольмский мир
— Все, кто может ходить, за мной!
Огромный холл больницы Тёёлё был заставлен койками со спящими людьми, через высокие витражные окна с трудом пробивался серый свет раннего утра. Маннергейм стоял, широко расставив ноги, и тяжело опирался на трость. Его сначала не узнали, кто-то из раненых по окопной привычке уже собрался послать непрошеного «будильщика» куда подальше, но увидев сестру милосердия присевшую в глубоком реверансе, осекся. По огромному помещению пронеслось:
— Маршал. Маршал!
— Передайте всем, кто может ходить, за мной! Сейчас!
Сестра повернулась и по большой лестнице побежала наверх.
— Маршал! Маршал! Он зовет всех, кто может ходить!
Больница ожила, скрип пружинных матрацев, кряхтение сдерживающих боль людей, стук костылей. В сером полумраке вокруг главкома начала собираться толпа — солдатские шинели, коричневые больничные халаты, белизна марлевых повязок, с верхних этажей продолжали подходить раненые. Маннергейм, оглядев собирающихся, кому-то кивнул, слегка улыбнувшись, и повторив: — «За мной!» — развернулся к выходу.
Жителей Хельсинки за месяцы войны, кажется уже сложно было чем-то удивить. Регулярные воздушные тревоги, марширующие войска, военная техника — все это стало частью их быта, но то, что происходило сегодня, выходило из рамок «обыденного». По улице Этелёспланади, к Президентскому дворцу, стуча палкой, шел Маршал Маннергейм, за ним валила все увеличивающаяся толпа раненых. Утром во всех многочисленных больницах и госпиталях города появились офицеры, говорящие одну фразу:
— Все, кто может ходить, вы нужны Маршалу, сейчас!