Суини Тодд: демон-парикмахер с Флит-стрит
Шрифт:
– Да, нету такого места, как Лондон.
– второй человек был средних лет и он скорее смотрел на Лондон не с восторгом, а с отвращением и ненавистью.
– Мистер Тодд?
– переспросил молодой человек, видно он не понимал, чем его попутчику не угодил Лондон.
– Ты молод и к тебе благосклонна судьба.
– капитан снова вопросительно посмотрел на мистера Тодда, а тот в свою очередь ответил:
– Со временем поймешь.
– мистер Тодд подошел ближе к носу корабля и продолжил:
–
– рассказ этого человека был наполнен ненавистью к этому месту и его жителям, да и сам он выглядел обездоленным и унылым, а его серебряная прядь среди копна черный волос, явно говорила о том, что этот человек пережил что-то ужасное, что-то, что заставило его изменить свои взгляды на этот мир.
Через десять минут они уже сошли в порту:
– Что с вами мистер Тодд?
– спросил юноша замечая странное поведение своего попутчика.
– Не суди строго Энтони. На душе не спокойно. На улицах, знакомых мне до боли, всюду тени.
– как всегда загадками ответил Тодд.
– Тени?
– переспросил Энтони, он был слишком юн, чтобы понять мистера Тодда.
– Призраки.
– ответ явно означал "призраки прошлого". Вдруг Тодд отошел дальше и снова принялся за рассказ:
– Жил-был цирюльник с ним жена. Она была красива. Глупец цирюльник с ним жена. Смыслом жизни его была она. Да, она была красива и добродейтельна, а он был.. наивен. Но кое-кто другой узрел красу её. Благочестивый изувер, что мгновение руки, наветом злым цирюльника сослал. И оставалось только ждать, когда она падет к нему в объятья, так нежна, юна, растеряна и так красива.
– Тодд закончил свой рассказ, а Энтони хоть и не понял к чему он был, все же заинтересовался.
– А что леди, сэр?
– спросил моряк, а его попутчик даже не оборачиваясь ответил:
– То было много лет назад, сейчас уж и не вспомнить.
– было совершенно ясно, Тодд не знал, что случилось после, потом он повернулся и продолжил:
– Хочу сказать спасибо, если бы не ты, меня бы до сих пор насило по волнам.
– Мы ещё увидимся?
– спросил Энтони с надеждой в голосе.
– Коль пожелаешь приходи.
– ответил Тодд и снова отвернувшись от Энтони продолжил:
– В цирюльню, на Флит-стрит.
– Тогда до встречи, друг мой.
– Энтони протянул руку для пожатия, но Тодд не оборачиваясь пошел по направлению к Флит-стрит. Энтони пошел другой дорогой. Так они расстались.
Мужчина все шел к цирюльне, именно он был цирюльником в своей же истории рассказанной молодому Энтони Хоупу. К утру он дошел. Смотря на
Зайдя Тодд узрел такую картину, Нелли Ловетт стояла у стойки и делала свои пирожки, а в самом помещении ничего не изменилось. Так они снова познакомились, Ловетт приняла его за клиента, но уж больно сильно он ей приглянулся и хозяйка отвела его в гостиную, выпить Джину после отвратительного вкуса её пирожков.
– Садись.
– подала голос женщина стоя у тумбы в гостиной и наливая Джину, Тодд нерешительно прошел и сел в кресло.
– Держи погрей косточки.
– Нелли протянула гостю бокал с Джином.
– Что комнаты не сдаешь, коль тебе тяжко?
– спросил Тодд, в ответ он надеялся услышать, что комнаты наверху заняты женщиной и её дочкой, но услышал он совсем другое:
– Сдала бы, да только кто смеет? Все думают там нечисто.
– Ловетт подошла ближе и села рядом, в другое кресло.
– Нечисто?
– переспросил Тодд.
– Да, видите ли, много лет назад произошла история, пренеприятная. Там жил цирюльник и его жена. Такой красавец был, стриг, брил как Бог, но упекли его в острог. А ведь такой красавец был. Баркер звали его, Бенджамин Баркер.
– Тодд как в воду глядел вспоминая былого себя.
– А в чем его грех?
– Тодду было интересно, что думают про него другие.
– Глупости, он был глуп и наивен.
– ответила Нелли и продолжила:
– Дело в том, что его женушка милашка все тешилась бесплотными надеждами на его возвращение. А один судья страсть как её желал, постоянно слал ей цветы, но она ему не отвечала, она была преданна своему мужу. Но вот ночью к ней пришел пристав, сказал, что судья начал винить себя за то, что наслал на неё беду. И он просит, чтобы она сейчас же пришла к нему. Конечно же она с надеждами спешит к нему в дом, а там в разгаре бал-маскарад, а она никого не знает, вот поднесли её бокал с вином, она все покорно принимала, да вот что-то стало ей не по-себе там и она присела на диванчик и тут судья, которого она так долго искала, сам её нашел. Никакого раскаяния нет и в помине. И вот он её...
– Нет!
– воскликнул Тодд, зная чем все закончилось:
– Не ужели, никто не сжалился?
– он скорее не спрашивал, а утверждал, Ловетт обо всем догадалась:
– Значит ты-Бенджамин Баркер?
– это тоже скорее было утверждение.
– Где Люси? Где моя жена?
– спросил Баркер.
– Отравилась, мышьяком, из аптеки на углу. Я отговаривала, но она не желала слушать, а дочь твоя в Работном доме.
– Пятнадцать лет гнить в аду по ложному приговору, пятнадцать лет жить мечтой вернутся у жене и ребенку.
– мужчина снял куртку и стал к Ловетт спиной, она тоже встала с кресла: