Суккуба
Шрифт:
Таня читала про изуверский опыт с собачкой. Ее абсолютно непредсказуемо то били, то гладили, и она не знала, чего ждать от рук «хозяина» – наказания, или ласки. Через некоторое время собака превратилась в запуганное, нервное, истощенное существо, боящееся каждого шороха. Вот то же самое, похоже на то, пытаются сделать и с ней. Но Таня не собачка, Таня их всех на одном месте вертела, со всеми их экспериментами! Обломаются! Пять лет – это не вечность! А там – заживет! Может даже бизнес свой откроет! Кафе какое-нибудь, например! Ресторан! Она так-то умеет готовить, и любит это дело. А можно магазинчик,
На улице, в закрытом от глаз прохожих высокими стенами дворе ждал микроавтобус – большой, черный, блестящий, наглухо тонированный. Возле него джип – тоже черный, и тоже весь в тонировке – не видно, сидит кто-то в салоне, или нет.
После прохлады офисного здания встретила августовская жара – солнце, сухой, горячий ветерок, непонятно каким чудом забравшийся в огороженный бетонными плитами двор.
Таня вдохнула полной грудью пыльный городской воздух, в котором чувствовалась примесь выхлопных газов, вылетевших из тихо пыхтевшего микроавтобуса, и губы ее раздвинулись в улыбке – а все-таки хорошо! Живому – все хорошо, как сказал один персонаж из читанной давно книжки. Или в кино где-то слышала? Да – неважно. Главное – в точку. Это мертвец не может ни о чем мечтать, радоваться жизни, живой же – всегда надеется на лучшее! Скоро курорт, море, красота! А эти пять лет она как-нибудь уж проживет!
Дверь микроавтобуса отошла в сторону, и Таня легко вспорхнула в салон, наслаждаясь тем, что у нее ничего не болит, что стройные, сильные ноги балерины несут куда надо, и как надо, и что вообще – она молода, красива, а впереди – конечно же, только хорошее и самое лучшее!
Опустилась в мягкое кресло, спиной к водителю, лицом к салону, дверь закрылась, микроавтобус тихо, почти неслышно заурчал. Поехали!
– А здороваться кто будет, сучка? Впадлу, что ли?
Голос был знакомым, и очень, очень неприятным. Глаза после яркого солнца улицы как следует еще не работали в полутьме салона, и Таня заводила головой, стараясь рассмотреть говорившую. Через минуту глаза привыкли к рассеянному свету, и Таня обнаружила «объект» – рыжая телка, высокая, губастая, сисястая, ногастая – секс-бомба, да и только! Огненно-рыжие волосы облаком обрамляли точеное, матово-бледное лицо, зеленые глаза смотрели прямо, нагло, с вызовом. Она закинула ногу на ногу так, что узкая юбка поднялась почти до пояса, и длинные ноги торчали едва не выше головы.
– Ну и чего таращишься, навоз ты колхозный? – с интересом осведомилась рыжая, и наморщила лоб – Ну-ка, ну-ка…что-то мне твоя рожа знакома! Ааааа…это та сучка, что мне едва ногу не сломала! Наступила, сука! Хромая манда! И ты тут?! Ой, как хорошо! Ты у меня еще ответишь за свое хамство! Тварь неумытая!
– Заткнулись! – мужской голос со стороны водительского кресла заставил рыжую замолчать, но она все-таки не успокоилась – исподтишка показала Тане кулак, и многообещающе ухмыльнулась, мол – сочтемся!
Дальше ехали уже молча. Таня тихонько, стараясь не вызвать агрессии рассматривала тех, кто сидел в салоне – это были девчонки, все неопределенного возраста, на вид от пятнадцати до двадцати пяти. Иных не так просто вычислить по возрасту, как ту же Таню – на личико ей едва не пятнадцать, а на самом деле – девятнадцать!
Мдаа…и та рыжая здесь. Она-то как проникла в состав…хмм…неизвестно кого. Ее-то как взяли? И что, Мастер трахал и ее? (Как встал-то на эту уродину! Тьфу!) И она трансформировалась в эту красотку? Поразительно!
И…показательно. Похоже, что все здесь находившиеся в обычной жизни не блистали красотой. Дурнушки, и просто уродки – как эта самая рыжая. Почему? С какой стати взяли не записных красавиц, а именно таких, несчастных, обиженных судьбой?
Кстати, похоже что они не отличаются и образованностью – рыжая, так вообще уличная хабалка, гопница. Странно еще, что не матерится. Может, запретили? Запросто – могли. Здесь умеют добиваться абсолютного подчинения!
Раз, два…семь…одиннадцать! Одиннадцать девчонок! Всех размеров, всех калибров, и…не только европейки. Одна – точно казашка, или кореянка, или японка – глаза раскосые, миндалевидные. Другая, похоже, то ли арабка, то ли из восточных республик – кожа смуглая, желтоватая. Эта – явно нордического типа, прибалтийка, скорее всего. Но большинство русские – эти скуластые лица узнаешь где угодно, не спутаешь ни с кем. Бывает – иностранная актриса, или актер, а в лице что-то родное, знакомое! Начинаешь рыться в родословной – точно, в предках славяне! Таня однажды специально провела что-то вроде исследования, и убедилась – все так есть.
Девчонки сидят тихо, не разговаривают – да и с кем разговаривать? О чем? Друг друга скорее всего и не знают. Это Таня с Рыжей встречались до этого момента, остальные же видят друг друга скорее всего впервые. А о чем говорить с тем, с кем говорить не о чем?
Да и нарваться можно. А вдруг какая-нибудь подстава? Скажут, что разболталась, и денег лишат!
Ехали долго – часа два, не меньше, и Таня стала дремать, откинув голову на спинку. Ночь была бурной, почти не спала – оргия, это такая штука, которая требует отдачи всех твоих сил! Хи хи хи…
Нет, правда, затрахалась – в буквальном смысле слова. Вспомнить приятно! Когда снимаются запреты, когда тебе нечего бояться – осуждения общества, порицания друзей и родствеников, опасения заболеть или забеременеть – будто плотину прорывает! Это как голодный, который дорвался до еды – жрет, пока его не вырвет. Но жрет! И наслаждается этим! Такая у человека натура, что поделаешь. Запретный плод сладок, а когда тебе эти запретные плоды вываливают целой корзиной…главное – не обожраться, и не помереть от жадности! Человек – тот еще зверь.
Микроавтобус остановился, дверь открылась. Снова солнце, снова горячий ветер. Но еще – гул самолетов! Аэропорт!
– Все на выход! – голос Лены, как всегда спокойной, сосредоточенной, строгой, в строгом темном костюме (в такой-то жаре!). Перед микроавтобусом – самолет. Таня такие видела только в кино – небольшой, можно даже сказать – маленький – белоснежный, он был похож на чайку. Тонкие, стреловидные крылья, острый нос. Что-то написано на английском, но Таня не поняла – чего именно.