Султан и его гарем
Шрифт:
Алабасса, шпион Мансура, боялся, что если только ему не удастся заставить молчать проклятого старика, который обличил его, то как изменника его могут повесить на одном из ближайших деревьев.
Но его бешеный удар кулака по голове старика отскочил от нее, словно она была из железа. Но тем не менее никто из присутствующих не сомневался, что в этой борьбе старый укротитель змей должен уступить, так как противник его был моложе и, казалось, значительно превосходил его силой.
Алабасса вторично поднял кулак, чтобы на этот раз, словно молотком, ударить Абунецу прямо в голову, – но в ту же минуту он почувствовал
При этом Алабасса нечаянно наступил на одну из змей – в бешенстве со страшным шипением бросилась она на него и заставила в ужасе отступить назад – рассвирепевшее животное хотело преследовать его, остальные змеи последовали примеру своей подруги.
– Убери твоих ядовитых гадов, старый пес, иначе мы убьем их! – закричал вне себя от ярости Алабасса.
– Убейте змей! – кричали некоторые из присутствующих, сильно напуганные яростью страшных животных.
– Кто тронет у меня хоть одну из них, смерть тому! – грозно воскликнул укротитель змей.
– Уж не хочешь ли ты воспользоваться ими для своей защиты, шпион? – с сарказмом спросил Алабасса, желая натравить всех присутствующих на старика.
– Я сам сумею защититься против тебя, младший ходжа из Перы, который хочет по поручению Мансура заманить этих воинов на погибель, – отвечал Абунеца.
– Так спрячь же своих змей, чтобы я мог размозжить тебе твой проклятый череп, злоречивый пес! – кричал Алабасса, не в силах будучи сдерживать долее свой гнев.
– Будешь ли ты отрицать, что ты Алабасса? – спросил укротитель змей, успокаивая раздраженных животных и пряча их в стоявший сбоку ящик. – Уж не намерен ли ты отрицать, что ты младший ходжа из Перы?
Алабасса бросился на старика, завязалась бешеная схватка. Яростное нападение молодого и к тому же раздраженного человека, по-видимому, должно было сейчас же положить конец этой борьбе – старый Абунеца принужден был отступить.
Но он отступил только на два шага, затем положение дел мгновенно изменилось. Укротитель змей схватил своего противника и со всего размаху бросил его на землю. Он сделал это так быстро, так легко. Казалось, это не стоило ему никаких усилий. По его обнаженным, смуглым, худощавым рукам нельзя было догадаться о присутствии в нем такой силы, и все считали падение Алабассы просто несчастной случайностью.
Мигом вскочил он на ноги и, бледный, дрожа от бешенства и злобы, снова бросился на старого Абунецу, v вытащив из кармана маленький кинжал, которого до сих пор никто не видел у него.
Абунеца заметил блестящее оружие в руках не помнящего себя от ярости врага.
– А, так вот чего ты хочешь, младший ходжа из Перы, – хладнокровно сказал он. – В таком случае ничто тебе не поможет, ты должен умереть!
С пеной у рта бросился Алабасса на своего противника, однако ему не удалось ранить его. Старик снова далеко отбросил его от себя, и на этот раз с такой ужасной силой, что вызвал всеобщее удивление и на минуту поднялся во мнении толпы.
В первый раз видели они старика, обладавшего такой силой; этого никто не ожидал от него и теперь просто не верили своим глазам. Такой оборот поединка невольно вызвал у всех крики удивления,
Но Алабасса вовсе не хотел признать себя побежденным, хотя при падании и вывихнул левую руку. Он вскочил как ни в чем не бывало. В правой руке при свете спускавшейся с потолка лампы сверкал кинжал. Скрежеща зубами, бросился он в третий раз на старика.
На этот раз нападение обошлось ему гораздо дороже.
Терпение старика, казалось, истощилось. Не ожидая нового удара, он ударил Алабассу по лицу.
Кровь хлынула у того изо рта или из носа, он зашатался: с такой ужасной силой поразил его меткий удар укротителя змей.
Но тому хотелось положить конец борьбе. Второй меткий удар его кулака лишил чувств посланника Мансура. Тогда Абунеца вырвал у побежденного врага кинжал.
Словно мертвец, лежал Алабасса на полу, а Абунеца с мрачным видом стоял над ним, как победитель над побежденным. В его власти был этот человек, жалкое орудие Мансура. Ему оставалось только убить негодяя, вонзив ему в сердце кинжал.
Но укротитель змей считал унизительным для себя убивать сраженного, лежащего у ног его врага и с отвращением оттолкнул от себя кинжал.
В эту самую минуту один из вождей встал из-за стола; на улице перед шинком поднялся страшный шум, с каждой минутой принимавший все большие и большие размеры.
Ясно слышались крики нетерпеливых солдат, громко требовавших, чтобы их вели на битву.
Но вот и внутри шинка снова поднялась суматоха. Воины утверждали, что турецкий укротитель змей был шпионом.
Предводитель подошел к нему.
– Ты слышишь, солдаты мои считают тебя шпионом! – сказал он. – Я не желаю слушать твоих оправданий, все равно они ничем не могут изменить твоего положения! Ты мой пленник.
– Я не отказываюсь от плена, – отвечал старый укротитель змей, – я знаю, что я невинен. Я вовсе не шпион. Я пришел предостеречь тебя от нападения. Не полагайся на слова того человека, который лежит на полу без чувств, он изменник!
– Обыскать карманы иностранца! – приказал предводитель стоявшим около него воинам.
Они бросились на Алабассу, оборвали его шитый шнурками кафтан и перешарили карманы.
– Вот бумажник! – закричал вдруг один из них, ощупав его рукой и почувствовав, что он глубоко вшит в подкладку.
– Оторвать его! – приказал начальник.
Солдаты сделали это и подали бумажник вождям.
Те подошли к столу, чтобы подвергнуть бумаги тщательному осмотру.
Все они, по-видимому, были вполне невинного свойства, так как один из вождей хотел уже собрать их и положить обратно в бумажник. Но в эту минуту другой нашел в нем секретное отделение, разорвал бумажник и достал несколько бумаг, доказавших, что старый укротитель змей был прав, называя иностранца младшим ходжой Алабассой из Перы. Но это было бы еще ничего, он мог отказаться от своего прежнего положения и прежней религии. Но вот оба вождя, вокруг которых с любопытством столпились воины, нашли еще другие бумаги, из которых узнали, что Алабасса был родом серб, что он, желая возвыситься в Турции, перешел в мусульманство, состоял на службе у бывшего Шейх-уль-Ислама и действовал в его интересах.