Султан и его гарем
Шрифт:
С этими мыслями Лаццаро лег, решив наблюдать за поведением Мансура, если тот проснется. Но тут тело взяло верх над духом, и крепкий сон овладел им. Когда грек проснулся, была еще ночь, но луна уже спустилась к горизонту. Близилось утро. Первой мыслью Лаццаро было взглянуть на Мансура: место, где тот лежал вечером, было пусто.
Демоническая улыбка искривила бледные черты Лаццаро.
Мансур еще раз решился проникнуть внутрь пирамиды для поисков сокровищ калифов!
Он не хотел делиться
Кругом было темно, дервиши спали крепким сном; грек осторожно поднялся и прокрался к подземному ходу, который вел во внутренность пирамиды. Тут он убедился, что его догадки были справедливы. В глубине узкого прохода виднелся слабый свет. Мансур воспользовался сном своих спутников и, взяв с собой лампу, проник снова во внутренность пирамиды, чтобы продолжать свои поиски сокровищ.
Казалось, что свет мало-помалу приближается. Мансур, значит, уже возвращался? Может быть, он нес уже часть сокровищ, чтобы спрятать их во вьюках верблюдов! Лаццаро прижался за выступом стены и ожидал приближения Мансура.
Страшное волнение овладело им. В висках стучало, в ушах раздавался шум, казалось, вся кровь ударила ему в голову. В эту минуту должно было решиться, будет он или нет обладателем громадного богатства. Неужели он подвергался всем этим опасностям только для того, чтобы вернуться в Константинополь с пустыми руками?
Свет все более и более приближался, и наконец можно уже было различить Мансура, который медленно, согнувшись, шел по узкому проходу.
Вдруг в нескольких шагах перед собой он увидел человека, заградившего ему путь.
– Кто тут? – спросил он, вынимая из кармана револьвер. – А, это ты Лаццаро! Что ты здесь ищешь?
– Сокровища, Баба-Мансур! – отвечал грек. По тону его ответа Мансур понял, какая огромная опасность грозит ему.
– Назад! – вскричал он, вздрогнув и побледнев от охватившего его ужаса. – Выйди вон из прохода и дай мне пройти!
– Если я повернусь, ты меня убьешь! Нет, я хочу, чтобы ты поделился со мной.
Вместо ответа Мансур прицелился в грека, приближавшегося к нему с угрожающим видом.
– Назад! – крикнул он.
Грек бросился вперед. Прогремел выстрел, и в ту же минуту лампа, которую держал в руках Мансур, упала на землю и разбилась.
Пуля Мансура не задела Лаццаро, тот остался невредим, и во мраке завязалась отчаянная борьба, борьба не на жизнь, а на смерть.
Дервиши спали так крепко, что их не разбудил даже гром выстрела, а шум борьбы в подземелье даже и не достигал их слуха.
Поэтому Мансуру нельзя было надеяться на помощь, и он напрягал все силы, чтобы одолеть своего противника.
Со своей стороны, Лаццаро знал, что смерть его неизбежна, если Мансур одержит верх.
Несколько
В конце подземного хода показался Мансур, бледный, в разорванной одежде, с окровавленным кинжалом в руке.
Отерев кровь с кинжала и приведя, насколько это было возможно, в порядок свое платье, Мансур подошел к спящим дервишам и, разбудив их, велел собираться в путь.
Тотчас же верблюды были навьючены, и маленький караван двинулся по пустыне.
Дервиши спросили было о Лаццаро, но Мансур отвечал им, что с ним случилось несчастье, и они замолчали. Дисциплина, ослабевшая во время ужасного заключения, была восстановлена, и дервиши не смели расспрашивать своего повелителя.
Через несколько дней Мансур счастливо достиг гавани, где ожидал его нанятый им пароход, и возвратился в Константинополь.
XX
Покушение на жизнь принцев
Поздно вечером, в субботу 13-го мая 1876 года, у входа в развалины Кадри остановился экипаж, на козлах которого рядом с кучером сидел черный слуга.
Это был экипаж султанши Валиде.
– Здесь мудрый Мансур-эфенди? – спросила она подбежавшего старого, оборванного дервиша.
– Да, повелительница! Мудрый Баба-Мансур недавно возвратился счастливо из своего большого путешествия! – отвечал дервиш.
Негр соскочил с козел и открыл дверцу кареты. Султанша Валиде вышла из экипажа.
– Веди меня к Мансуру-эфенди! – приказала она дервишу.
В первый раз султанша искала льва в его берлоге, в первый раз проникла она в мрачные развалины Кадри.
Дервиш показывал ей дорогу, слуга-негр шел позади. Она прошла мимо вертевшихся и кривлявшихся дервишей, мимо тех, которые пели и призывали Аллаха, и наконец достигла Башни мудрецов, где находился Мансур.
Тут она увидела странное зрелище.
Старый дервиш, помешанный и считавшийся святым, лежал около полуобрушившейся стены, положив левую руку на землю, и ударял кинжалом с такой быстротой, что едва можно было уследить за его движениями. С неописуемой ловкостью вонзал он блестящую сталь в землю между раздвинутыми пальцами левой руки.
Он был так поглощен этим занятием, что не видел и не слышал ничего, что около него происходило.
Султанша, проходя мимо, бросила ему золотую монету. Он подобрал ее и, кивнув несколько раз головой, покрытой длинными седыми волосами, снова взялся за кинжал.
– Как имя этого несчастного? – спросила султанша у провожавшего ее дервиша.
– Алаи, повелительница! Но он не несчастен, он один из самых счастливых!
– Знает ли он, что делает?
– Его душа у Аллаха! – отвечал дервиш, указывая на небо.