Султан и его гарем
Шрифт:
– Принцев? Они должны погибнуть?
– Сохрани тебя от этого Аллах! Ты должен дать схватить себя там!
– И это то дело, о котором ты говорил?
– Иди и исполни его! – приказал Мансур.
С этими словами он скрылся за выступом стены и оставил келью дервиша прежде, чем тот успел заметить его исчезновение.
– Где ты, великий шейх? – вскричал в изумлении Алаи, не видя больше Мансура. – Где ты?.. Здесь нет никого! Это было, значит, явление! Я повинуюсь его приказанию. Наконец я заслужу прощение!.. Прощение!.. Прощение!..
Слова
Между тем султанша Валиде не теряла времени, и все принцы были арестованы и отвезены во дворец Долма-Бахче.
Там мушир Чиосси сообщил им, что султан приказал, чтобы они не выходили из дворца и не принимали никого, иначе как испросив прежде на это разрешение.
– Значит, мы здесь в тюрьме? – вскричал принц Мурад. – Я протестую против такого обращения с нами; ни я, ни мои братья не делали ничего против воли султана и во всем ему повиновались. Передайте его величеству султану, нашему дяде, что мы не будем никуда выходить из этих комнат, так как не согласны подвергаться таким унижениям. О! Скоро ли окончится наша жизнь, исполненная печали, горя и опасений!
Вскоре принцы получили также письмо султанши Валиде, в котором повторялись приказания султана и сверх того было добавлено:
«Принцы не должны иметь детей, иначе последних будут убивать тотчас же после их рождения».
Теперь принцы не могли ни одного часа быть уверенными в безопасности, так как преследование принцев крови было не новостью в Турции. В этом полуевропейском, полуазиатском государстве проклятие тяготело над тем, в чьих жилах текла султанская кровь.
С самого раннего возраста им угрожает смерть. Ни одного спокойного дня, ни одного веселого часа не выпадало на их долю.
Их жизнь проходила в беспрестанном страхе перед гневом султана и преследованиями султанши Валиде.
Вечером того же дня случилось событие, еще более усилившее опасения принцев.
В их комнаты проник неожиданно старый дервиш. Никто не знал, как он мог пройти внутрь дворца; вероятно, стоявшие у входов часовые не заметили его.
С обнаженным кинжалом бросился он на Мурада, наследника трона, и убил бы его, если бы принц Гамид не успел отвести вовремя руку убийцы.
На зов принцев сбежались слуги и схватили безумного Алаи, так как это был не кто иной, как тот помешанный дервиш, которому Мансур велел совершить покушение на жизнь принцев.
Слуги передали его часовым дворца. Те были из полка капиджи и потому отвели Алаи не в тюрьму, а назад, в развалины Кадри, где дервиш за свой поступок отделался только запрещением выходить из своей кельи в течение месяца.
Это приключение усилило боязнь принцев, особенно Мурада. Но было уже близко время, когда должна была кончиться их полная опасностей жизнь, а старший из принцев возложить на свою голову корону.
XXI
Снова вместе
Увидя Рецию, Сади
Между ним и Рошаной все было кончено. Поступок принцессы прекратил все его колебания. Его выбор был сделан навсегда.
Он смертельно оскорбил принцессу, оттолкнув ее от себя, чтобы возвратиться к своей первой любви.
Гнев и бешенство овладели гордой Рошаной. Она была покинута! Она должна была уступить сопернице! Это было позорно, невыносимо!
Страстная любовь к Сади в одну минуту обратилась в глубокую ненависть к нему и к Реции. Она хотела их обоих уничтожить, раздавись.
Демоническая улыбка пробежала по ее лицу, когда она вспомнила, что у нее есть средство отомстить. Дитя тех, кого она ненавидела, было в ее руках.
Между тем Сади, выйдя из дворца, поспешил в сад, который был отовсюду огорожен высокой стеной.
Вход в сад был заперт, и сбежавшиеся на зов Сади слуги и рабы объявили, что они не могут отпереть этой двери.
Одна эта дверь отделяла Сади от Реции, и он хотел во что бы то ни стало проникнуть в сад.
Тогда он вдруг вспомнил, что для этого есть еще другой путь, и поспешил к террасе, выходившей на канал, который доходил до самого сада принцессы.
Быстро сбежал он по ступеням лестницы, спускавшейся с террасы к самой воде, вскочил в лодку с двумя гребцами, к счастью тут находившуюся, и велел везти себя к саду дворца.
Гребцы не колебались исполнить волю паши и направили лодку к указанному им месту, откуда доступ в сад был легок.
Когда лодка остановилась у берега, Сади выскочил из нее и бросился по дорожкам и аллеям сада к тому месту, где он видел Рецию, работавшую над розовыми кустами.
Под надзором садовника и садовницы Реция работала вместе с другими рабынями; слезы отчаяния падали из глаз ее на роскошные цветы.
Вдруг ей показалось, что она слышит знакомый и дорогой ей голос.
– Реция! Реция! Моя бедная, дорогая Реция, – донеслось издали.
Послышались чьи-то приближающиеся шаги.
Садовник и садовница бросились на колени.
Кто шел?.. Кто назвал имя Реции? Страх и надежда боролись в душе несчастной.
Наконец она решилась поднять глаза. Это был Сади! Это был действительно он!
Упавшие на колени слуги с удивлением глядели на Сади. Что могло быть общего у могущественного паши и бедной невольницы? Этого они не могли понять…
– Моя дорогая Реция! – вскричал Сади, схватив в свои объятия дрожащую, безмолвную Рецию. – Наконец кончились твои несчастья!
– Ты меня не позабыл? – сказала слабым голосом Реция. – Ты меня не покинешь?
– Никогда! Я хочу быть твоим, я увезу тебя с собой!
– Это сон! – сказала Реция улыбаясь сквозь слезы. – Этот сон так хорош, что я хотела бы, чтобы он продолжался вечно!
– Он и будет вечен! Но это не сон, это действительность, моя дорогая!
Это была трогательная сцена!