Сумасшедший
Шрифт:
И после года я почти готова в это поверить. Готова сказать на нашу годовщину: я влюбляюсь в тебя...
Но молчу с утра, отвечая на его поцелуи, подаваясь вслед движениям рук и губ, отдавая всю себя как в первый раз. Растворяясь от еще одного оргазма за чередой, таких же ярких, на грани... но даже после, молчу, с улыбкой собираюсь в институт. В промозглый осенний день. В дождь, что не может стереть блуждающую, мечтательную улыбку.
– Волков!
– Привлекает внимание девушка, выходящая из белой тонированной машины.
– Лизка!
– Удивляется он. Впервые
Делает пару шагов, как привязанный, а девушка почти с разбега прыгает к нему в объятия, обнимая за шею.
– Лизка!
– Сдавливает итак тонкую талию брюнетки, что уткнулась ему почти в шею и улыбается, раскачиваясь из стороны в сторону.
– А ты однако вырос, бугай!
– Отцепляется от него, и щелкает по носу.
– Ну, да.
– Отвечает добродушно и вспоминая обо мне оборачивается.
– Знакомься, моя... эм...
– Мнется он, отводя взгляд.
– Жена.
– Оу.
– Добавляет смущенно брюнетка, но тут же прячет ее за лживой, добродушной улыбкой на пухлых, естественного, темно красного цвета губах.
– Не знала. Быстро же ты... Лиза...
– Пытается придумать, чтобы сказать.
– Эм...
– И он туда же, но тут уже отмираю я, съедаемая ядом ревности.
– Вы вероятно встречались.
– Киваю собственным словам и рассуждаю дальше.
– И возможно расстались по обстоятельствам не зависящим от вас.
– Ты рассказал?
– Недоуменно.
– Нет.
– Твердо заверяет Андрей, доверчиво бросая на Лизу взгляды. Не такие, какими смотрит на меня, но все же... мне все равно больно.
– Мы с Лизой встречались в Америке, в старшей школе.
– Три года, пока отца не перевели в другой штат.
– Он у нее международный дипломат.
Рассказывают они, почти синхронно, перебивая друг друга, улыбаясь, только одним им известным фактам из общего прошлого.
– Я искала тебя.
– Нашла.
– Я замерзла.
– Обращаю на себя его рассеянное внимание. Уверяю себя, что не должна ревновать к старой любви, о, я знаю точно, что это она, но все равно ревную.
– Увези меня на учебу, и сходите, поболтайте, где-нибудь. У тебя все равно свободный день.
– Выдавливаю из себя улыбку. В ответ на его, искреннюю. Словно пощечина. Напоминающая о том, что мне не должно быть так больно, о том, что я должна затоптать любой росток влюбленности, что зацвел в душе.
– Хорошая идея, запрыгивай Лизка.
Поездка, кажется каторгой с притянутой за уши нетерпеливой тишиной. Они оба молчат, но для того, чтобы понять их нетерпение не нужно слов. Его пальцы нервно тарабанят по рулю, в такт как ему кажется, музыки, она закусывает губы, смотря по сторонам. Неловко. Им. А мне больно. Как впервые от предательства Витальки, только чуть острей.
Вываливаюсь, стремясь избавить их, себя. Из фойе вижу, как она пересаживается на переднее сиденье, черная машина стартует... какая же это марка? Так и не спросила...
День... проходит, занятия тянутся и заканчиваются одними только мыслями о нем. Удивляясь тому, что он не приехал за мной после пар. Оказывается,
Не вернулся и ночью домой. Сон в его объятиях - еще одна привычка.
Ждала его, глупая. Ходила от стены к стене, нервно сжимая мобильный. Не звонила, гордая же.
И дождалась, глупая.
Помятый, не бритый, с похмелья. Красный росчерк по краю белоснежной рубашки. Правда без запаха духов... хотя и без оного не легче.
– Анюта...
– Потянулся ко мне. Увернулась, отошла.
Смотрела в его затравленный взгляд, появившийся после прихода.
– Анюта все не так...
– Не так. Я знаю Андрей. Не сомневайся.
– Поворачиваюсь, идя в комнату. Идет следом. Останавливается на пороге, возможно увидев ту гребанную кружку с нелепым сердцем, расхлопанную на мелкие осколки, а может, увидев собранную сумку.
– Ты, скорее всего, перепил, заснул у нее. Так же оно бывает? Не отвечай. Прости. Это просто яд, что всю ночь накапливался.
– Оборачиваюсь, приближаясь, скольжу по скуле, стирая еще один след.
– Ты хороший Андрей. И как бы это все не выглядело, так бы со мной не поступил. Я знаю Андрей.
– Анют...
– Нет. Ты послушай.
– Отворачиваюсь. Смотреть в его глаза больно и немного стыдно.
– Я хочу уйти. Я уйду. Сейчас ты не остановишь меня. Не сможешь. И ты в этом не виноват. Сам представь, где я и где девушки, что раньше тебя окружали? Сколько их Андрей? Не отвечай! Я сломалась на первой. И чиниться не буду, изведу ревностью и тебя и себя. Это больно Андрей, так что дышать не чем, да и не хочется, но отчего-то духу не хватает взять баночку таблеток в руки. Но ведь так будет не всегда?
– Дура. Ничего не было!
– Хватает, сдавливая предплечья. В ответ звенит пощечина, раскрашивая так и не стершийся след от помады.
– Я все равно уйду.
– И вместо привычного рыка и тяжелых объятий он отстраняется.
– Иди.
– Выдыхает он, опуская голову к полу, горбя плечи, пропуская меня.
Еще один непредвидимый удар. Но я иду, гордо задрав подбородок. Скала. Сказала - сделала. И даже дверью не хлопнула, гадая в своей голове: Изменил или нет, кинется сразу к ней или немного выждет? А может, не станет звонить... робко пробивается мысль, вызывая горькую улыбку. Плохо быть прагматиком по жизни. Особенно когда молодое сердце, разбитое на мелкие осколки, а все равно поет о любви.
Вперед суровая реальность.
Он приезжает один. Я не слежу, просто снимаю квартиру, окна которой выходят на стоянку института. С общагой не повезло: мест нет. И задерживаюсь я только потому, что ровно в половину восьмого возвращается сосед с большой собакой с прогулки. Боюсь и соседа и собаку. И в окно я смотрю, только для того, чтобы убедиться, что он пройдет. А взгляд сам собой зацепится за Андрея. Будет провожать до тех пор, пока он не скроется за дверями.
Все такой же общительный, веселый. С далека и не рассмотришь всего остального. Не убедишься, какие чувства в его глазах. Но я пытаюсь. Каждый раз тщетно рассматривая. Полагаю, скоро стану счастливой обладательницей бинокля.