Сумбурно хаотичный

Белитц Беттина

Я всё ещё молчала, хотя Сердан был прав. Идиот было как раз подходящим выражением для того, кем иногда мог быть Леандер.

– И почему я должен был собственно обязательно поцеловать Софи? Хм? Что за этим стоит? Люси, я не тупой!

– Спокойной ночи, Сердан, - сказала я тихо, скользнула в мою комнату и дрожа облокотилась на дверь.
– Спокойной ночи, голубое мерцание, - добавила я шёпотом.
– И пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста выздоравливай снова.

Глава 20.

Возвращение домой

Уже

по дороге домой я начала плакать. Сначала слёзы текли беззвучно по моим щекам, но потом рыдания охватили меня так безжалостно, что этого никто не мог больше пропустить.

Я ещё никогда в жизни не чувствовала себя настолько несчастной. Леандер не вернулся. Я всё утро высматривала его и снова и снова боролось против желания пойти и проверить, всё ли в порядке.

Я сделала вид, будто что-то забыла у себя в комнате, чтобы выиграть время, когда подъехал автобус. Незадолго до отъезда сходила, обманув что нужно, в туалет. Вовлекла шофёра автобуса в разговор. Но всё было бесполезно - Леандер не появился. Он всё ещё лежал в тени замка на холодной, мокрой земле леса. Может быть, он даже не пришёл в сознание. Или он был слишком слаб, чтобы превратиться назад в призрака ... Он умрёт там медленно и мучительно и никто никогда не узнает об этом или даже не найдёт его.

Это было ещё хуже, чем с Каспаром Хаузер!

– Люси, что случилось, это из-за Сердана? Тебя мучает совесть? Лена видела тебя вчера с ним. Я знаю всё.
– Софи неловко погладила меня по волосам.
– Не страшно, я не сержусь на тебя, я всё равно не хотела его по-настоящему, он всегда так мрачно смотрит ...

Кроме того Леон пригласил меня на свою вечеринку. Или это из-за Сеппо? Сеппо и Келли?
– Я покачала головой и высморкалась, чтобы было легче дышать. Но всхлипывание никак не хотело прекращаться.

– Блин, Люси, это мне в тебе не знакомо. Скажи хоть что-то, по крайней мере, что-нибудь...

– Не хочу уезжать, - произнесла я, ревя, и наблюдала в панике за тем, как автобус повернул на главную дорогу, ведущую в Людвигсхафен. Теперь действительно пути назад больше не было.
– Всё закончилось ... всё ...

– Для тебя прошло всё так по-дурацки, не так ли?
– ответила Софи сочувственно.
– Следующая школьная поездка будет лучше, непременно. Я тоже хотела бы ещё немного остаться там. Люси, пожалуйста, перестань плакать. Она не перестаёт! Сделайте что-нибудь!
– Софи вопросительно посмотрела вверх на Сердана, который вместе с Сеппо забрался к нам на заднее сиденье, где я головой к окну, свернулась калачиком на грязной обивке. Я не хотела больше ничего и никого видеть.

– У неё точно шок. Такой запоздавший шок, - предположил Сеппо и легонько похлопал меня по спине.
– Иногда он приходит с задержкой.

– Эй, Катц, всё не так плохо.
– Это был медвежий голос Сердана. Я не подняла головы.
– Мы теперь будем играть с открытыми картами, наказания не будет, господин Рюбзам не заложит нас, собственно ведь всё хорошо. Не так ли?

Я не ответила, так что они оставили меня в покое, не отходя от меня, и отчётливо вздохнули с облегчением, когда мои рыдания стали тише и в конце концов прекратились. Я лежала там, как камень и не хотела больше ни о чём думать.

Только

когда мама в Людвигсхафене перед школой обняла меня, слёзы снова начали течь. Но мама казалось, почти радовалась этому. Мои слёзы были для неё своего рода доказательством того, что моя школьная поездка закончилась так же драматично, как и её собственные школьные поездки. Безумие, когда люди сталкиваются друг с другом на узком пространстве. У неё не было ни малейшего представления о том, о каком драматизме здесь шла речь. Я убила моего ангела-хранителя. Это наверное не удавалось ещё ни одной человеческой душе. Во всяком случае, не сознательно.

Дома я тут же спряталась в своей комнате и плакала, пока моя голова не стала угрожать разорваться, а в глазах появилось бесчисленное количество красных прожилок. Я выглядела как зомби. Это как раз подходило, потому что я чувствовала себя больше мёртвой, чем живой. Я не хотела разговаривать, не хотела есть и пить, не хотела смотреть телевизор или слушать музыку, у меня даже не было желания пойти в туалет, хотя мой мочевой чуть не лопался.

Когда мама в третий раз, не спросив разрешения, ворвалась в комнату, чтобы принести или рассказать мне что-то бесполезное, я взорвалась.

– Оставь меня наконец в покое, мама! Пожалуйста!
– закричала я на неё, а её обиженное лицо заставило меня снова зареветь.
– Я хочу побыть одна!

Это была ложь века - но под одной я имела в виду: никаких людей. Охранник: да. Определённый. Но не человек.

– Я только хотела тебе сказать, что у меня для тебя есть хорошая новость, выдохнула мама обиженно.
– Мы едим в этом году в отпуск! Я уговорила твоего папу. Ну, как тебе такое?

Я, только всхлипывая, бросилась на кровать. Отпуск. Что это вообще изменит? Что мне делать в отпуске без Леандера? Мама и папа могли ехать одни. И, о нет, завтра мне ещё и в школу нужно идти ... Как я смогу? Совершенно одна? Я не могла больше ходить в школу. Это было совершенно немыслимо. Я навсегда останусь лежать на этой кровати и ничего не буду делать.

Но тогда рано или поздно наделаю в штаны. А этого я всё-таки не хотела. Засопев и собравшись с силами, я поднялась, прошла в ванную, пописала и почистила зубы, хотя было бессмысленно делать это, потому что всё равно никого больше не поцелую в этой жизни, никого! Прошаркала назад в свою комнату и замотала так плотно одеяло вокруг своего уставшего от плача тела, как будто хотела задушить себя им.

– Ты уверенна, что с ней всё в порядке?
– услышала я голос папы из коридора.
– Такое не может больше быть нормальным ...

– Школьная поездка, Хериберт, - прошептала мама.
– Наша девочка была в школьной поездке.

– И что дальше? Что ты хочешь мне этим сказать, Роза?

– Она несчастно влюбилась. Или хочет снова вернуться. Большинство девушек после неё хотят сначала ещё раз назад. Потому что всё было так в новинку и удивительно и захватывающе.

– Наша Люси не как большинство девушек. Ты это знаешь, Роза, - напомнил ей папа.

– Ну, может быть теперь всё-таки как все, - ликовала мама, чтобы сразу же сочувственно вздохнуть.
– Ах Боже мой, бедняжка.
– Их голоса стали тише. Потом дверь захлопнулась, а шаги удалились вниз по лестнице.