Сумеречные миры

Добряков Владимир Александрович

В отеле, в своей комнате, я собираю совещание, на которое пригласил де Вордейля, де Сен-Реми и сержанта Лефевра из Золотого полка. Я веду разговор без иносказаний, открытым текстом. Ни к чему уже все предосторожности. Если Маринелло за нами наблюдает, то он делает это уже давно и все прекрасно понял.

— Итак, господа, наша миссия выполнена на треть. Осталось выполнить две задачи. Первая: обеспечить безопасность встречи графа де Легара и ярла Хольмквиста и их маршрут до Брюна. Вторая: передать послание кардинала Бернажу пилигриму из Италии

Роберто Модунио.

— Роберто Модунио? — переспрашивает де Вордейль.

— Именно ему, а что вас так заинтересовало?

— Ничего особенного, — улыбается де Вордейль.

— Кстати, маркиз, если при выполнении первой задачи со мной что-нибудь случится, послание кардинала доставите вы, — с этими словами я достаю и показываю ему конверт.

— Понятно.

— Теперь по первой задаче. Нам необходимо найти графа де Легара.

— Нет ничего проще, лейтенант, — говорит Ле-февр. — Граф де Легар живет в этой же гостинице, на втором этаже. И сейчас он у себя.

— Господа, отдыхайте, но не покидайте гостиницы. Вы можете понадобиться нам каждую минуту.

Де Легар, он же Андрей, не скрывает своей радости при моем появлении. Мы крепко обнимаемся, садимся за стол, выпиваем и начинаем разговор о Нине Матяш. А сами, я уверен, что Андрей думает о том же, соображаем, как нам обговорить детали операции. Уж эту-то встречу Маринелло наверняка внимательно смотрит и слушает. Я подаю знак.

— Слушаю тебя, Андрэ, — откликается Магистр.

— Выполни роль транслятора, передавай мои мысли Андрею, а его — мне.

— Еще чего! — возмущается Магистр. — Нашел попугая! Нет, дорогой, беседуйте с ним напрямую, через наш компьютер, а мы послушаем.

— Ну что, Андрей, — спрашиваю я. — Все остается в силе?

— Да, за исключением одного момента. Точек возможных засад теперь будет не пять, а четыре.

— Почему?

— Смотри сюда. — Андрей подходит к столу, на котором лежит подробная карта Млена и его окрестностей, такая же, по которой мы готовились к операции.

— Вот здесь, где Розовый переулок выходит на площадь, я от имени кардинала приказал начать ремонт храма. Сейчас здесь глубокий котлован. Нападать, выскакивая с трехметровой глубины, согласись, неудобно.

— Понятно. Значит, завтра утром ты отправляешься за ярлом с тюремной каретой и четырьмя гвардейцами?

— Да. Твоя задача — нейтрализовать возможные засады: здесь — у оврага; здесь — у моста через ручей; здесь — на перекрестке Кожевников и Перчаточников и здесь — на Каменной улице. Я с оставшимися людьми очищаю окрестности монастыря. Сколько у тебя людей?

— Сейчас — шестнадцать. Кроме того, по мере проезда кареты мои люди будут сниматься и следовать за ней.

— А если засада будет на первой же точке?

— Предусмотрено и это. Де Вордейль знает в Млене группу кадетов-артиллеристов. Они будут связными.

— А что, если засады будут во всех точках? У де Ривака людей на это хватит.

— Тогда это будет самый тяжелый, но зато самый вероятный случай. Тогда придется

положиться на то, что о мушкетерах не зря говорят, что один стоит десятка.

— Где будешь ты?

— У оврага. На месте возможной первой засады.

— Логично. Давай теперь уточним кое-какие детали. Я не зря провел здесь эти два дня, облазил все кусты и каждый переулок.

Полтора часа мы беседуем таким образом. Со стороны это, должно быть, выглядит нелепо. Сидят два человека, смотрят друг на друга, показывают что-то на карте и при этом не издают ни звука. Только улыбаются иногда. Мы не можем удержаться от улыбки при мысли о том, как бесится сейчас Маринелло, или как его там.

Закончив обсуждение, мы спускаемся в обеденный зал. Там уже сидят мои мушкетеры. Я предупреждаю их, что надо быть готовыми завтра утром, к пяти часам. Мы с Андреем усаживаемся за стол.

В зале людно. Кроме постояльцев отеля, здесь немало горожан. Мы с Андреем беседуем на отвлеченные темы, понимая, что каждое наше слово сейчас может слышать Маринелло. Ну и пусть послушает наши споры на литературные темы. Увлекшись этим разговором, я даже не сразу замечаю, как гул голосов перекрывает музыка. Высокий молодой человек и красивая девушка в ярко-красном бархатном платье двигаются между столами и поют под гитару дуэтом.

После каждой песни посетители награждают артистов аплодисментами и золотыми или серебряными монетами. Молодой дворянин, сидевший за соседним с нами столом, после одной песни выскочил на улицу и вернулся с большим букетом роз, который он преподнес певице. Девушка приняла цветы с грациозным реверансом.

Вдруг концерт прерывается неожиданным вторжением. Между столами проходит высокий, крепко сложенный монах в коричневой сутане и хватает девушку за руку….

— Ты опять здесь! Ты опять совращаешь добрых христиан! Не тебе ли я говорил, что это плохо кончится? Теперь тебе не избежать темницы, а там и костра!

Сзади слышатся одобрительные возгласы. Оборачиваюсь и вижу целую толпу вооруженных людей, стоящих в пространстве между входом в зал и столами. Люди де Ривака, догадываюсь я.

Монах отбирает у девушки гитару и разбивает ее о пол. Партнер певицы, видимо, хорошо зная этого монаха, бледнеет и начинает пятиться. Печальный звон струн разбиваемого инструмента сливается с жалобным криком девушки. Тогда я решаюсь.

— Эй ты! Барбос! — кричу я, не вставая с места. — Оставь девушку в покое и покинь это помещение!

Монах медленно оборачивается, как бы не веря, что это к нему обращаются подобным образом. Я уже знаю, что это провокация де Ривака, но отступать нельзя.

— Да, это я! Что ты вылупил свои рачьи глазищи? Ты слышал, что тебе сказали? Так не заставляй повторять!

— А что здесь делает императорская гвардия? — как бы озадаченно спрашивает монах, обращаясь, однако, к своим людям.

— А им, видимо, меченосцы мало бока помяли, так они сюда за добавкой приехали, — отвечает кто-то из хохочущей толпы.