Сумеречный судья
Шрифт:
Баскетболист уже шел к нам, поворачиваясь, чтобы не задеть никого из теснящихся людей. В помещении было слишком мало места для всех, кто хотел подышать потом.
— Нельзя прерывать упражнения, — пояснил он. — С моей работой всегда надо быть в форме.
Не один человек проводил его завистливым и несколько удивленным взглядом, ибо всем было ясно, что Франсуаз пришла сюда именно из-за массажиста.
— Асгхан много не рассказывал, — гном потер подбородок. — Вот здесь я могу назвать вам почти всех, кто ходит
— Не все хотят, чтобы друзья узнали об их небольших чудачествах?
— Все не хотят, ченселлор. Только у большинства нет друзей.
— По дороге власти идут в одиночку, — согласился я. — Баскетболист. Нам нужны имена тех, кто особенно боится огласки. Политики, звезды — тебе лучше знать.
— Никто из клиентов Асгхана не помог бы ему в беде, не припри его минотавр к стенке, — сказала Франсуаз. — Их не может быть особенно много.
— Не много, зато какие, — согласился гном. — У нас с ним разные профили, и люди к нам ходят тоже разные. Потому-то мы и стали приятелями.
— А другие массажисты не любят Асгхана? — спросил я.
— Это зависть, — отвечал гном, с таким видом, словно уж он-то от нее натерпелся. — Асгхан все делает лучше. Душу вкладывает. Для него работа — это как…
Он поискал нужное слово.
— Поэзия, — предложил я.
— Правильно. Стоит только ему взять в руки плетку… Я еще думаю, вот почему важные люди ходят к Асгхану. Он в точности, каким должен быть массажист. Когда разойдется — сущий зверь, и даже я его иногда пугаюсь, хотя знаю, что парень никому зла не причинит. Но в глубине, за маской, — такой же, как эти, богачи, утонченный весь, каждую прихоть их понимает. Чувствует, чего хотят. Стихи сильфидские любит, оперу…
— Имена, Баскетболист, — напомнила Франсуаз.
Гном помолчал, и теперь настала его очередь окидывать мою партнершу оценивающим взглядом.
— Если вам нужны его постоянные клиенты, — я, пожалуй, смог бы их назвать. Но…
— Тебе хотелось бы получить кое-что взамен? — понимающе спросил я, и Френки зло шикнула на меня. — Сколько?
— О, мне нужны вовсе не деньги, — мечтательно вздохнул гном. — Я хорошо получаю в клубе.
Его взгляд скользнул по плечам девушки. Обнаженную кожу цвета меда перехватывали две тонкие черные бретельки платья.
— Если бы вы отстегали меня хлыстом…
— Я не стану размениваться на кнут, — тихо произнесла красавица. — Просто выдавлю тебе глаза пальцами. Так устроит?
Судя по всему, Баскетболиста это не устраивало, потому что мечтательная улыбка на его лице застыла и начала сморщиваться.
— Асгхан твой друг, — продолжала Франсуаз. — И сейчас он в опасности.
— Я чуть не расплакался от умиления, когда ты взывала к его чувствам, — сказал я, выходя на улицу. — Шесть имен — по-моему,
— Думаешь, гному больно, когда его бьют? — спросила Франсуаз. — Я имею в виду, клиенты.
— Конечно. Но именно это ему и нравится.
— Странно, — Френки задумалась, и стала выглядеть крайне забавно. — Он получает деньги за то, что его угощают плетью. А в соседней комнате все происходит наоборот. Парадокс…
— Дело в профессионализме, — ответил я.
Франсуаз смерила меня холодным презрительным взглядом, ибо я перечеркнул ее высокую философию.
— Асгхан — мастер причинять боль, — продолжал я. — Но это тонкое, эротическое удовольствие, которое и нужно клиентам. Те же, кто лупцует гнома, просто хлещут его, как получится. Большинство с трудом и хлыст-то поднимут…
Я развернул список.
— Шестеро. Посмотри на это имя — никогда бы не подумал…
— Да у него же на лице написано, Майкл.
— Не каждого из них Асгхан смог бы шантажировать. Вот, например, этот ифрит — руководит третьим по величине банком на побережье. Никого не волнует, чем тешится его задница — главное, есть прибыль.
— А эта нага скорее глотку всем перервет, чем позволит собой командовать. Майкл, я пытаюсь представить, как она выглядит в цепях и с кляпом во рту.
— Френки, ты меня пугаешь.
— В списке остается не более половины.
— Начнем с леди Эндариэль. Ее брат — владелец адамантовых копей. Она давно поняла, что так навсегда и останется сестрой,поскольку ничьей женой не станет. Слабая, скучающая, предоставленная самой себе.
— И как ты подъедешь к ней? Вряд ли дамочка хочет услышать историю про койганов.
— Френки. Что я умею делать лучше всего?
Девушка окинула меня взглядом собственницы, которой отлично все про меня известно.
— Лгать, — ответила она.
— В настоящее время Асгхан испытывает финансовые трудности, леди Эндариэль, — продолжил я, нагибаясь, чтобы поставить чашечку с кофе на низенький столик.
Потом поправил камзол, выпрямляясь в кресле.
— И тогда ему предложили написать книгу, — произнесла Франсуаз.
Леди Эндариэль лежала, разлив по дивану толстые телеса. Ее бледное лицо было украшено — или обезображено? — маленькими глазами. Они оставались пустыми, какой бы темы ни касался разговор, ибо ни одно чувство давно уже не трогало заплывшее жиром и пребывавшее в безделье сердце.
Глядя на нее, я невольно ощутил сочувствие к Асгхану — для того, чтобы обработать хлыстом эту покрытую салом тушу, требовалось много времени и усилий.
— Книгу, в которой он бы рассказал о своей работе, — я повернул руку ладонью вверх, показывая, что все в этой комнате знают, о чем именно идет речь. — И о клиентах.