Сумерки богов
Шрифт:
Германская армия никогда не участвовала в карательных операциях, как и в уничтожении евреев. Германские солдаты не насиловали и не убивали русских женщин и детей. Миф про жестокую немецкую армию создан русской пропагандой для того, чтобы скрыть собственные преступления. Что до вынужденных карательных акций на востоке, то, как правило, этой грязной работой занимались подразделения, набранные из русских же - и если эти звери творили такое зло по отношению к своим соотечественникам, то представьте, как они поведут себя, войдя в Германию!
Русские умеют только захватывать. Что-то создавать или строить какое-то будущее
Капитан Юрий Смоленцев, "Брюс". Северная Италия, 1 марта 1944.
Ну что за народ эти итальянцы! Совершенно порядка не знают! И при всем этом - как на нас похожи!
Тогда, в Риме, в поезд мы погрузились нормально. В этот раз вагон - даже не плацкарт, а что-то похожее на нашу электричку, то есть все просматривается от двери до двери. Народу довольно много, места заняты почти все. Нас четверо, и святой отец пятый, с вещами проходим на свои, садимся. И я чувствую, что что-то не так!
В том мире, откуда мы сюда провалились (вот ведь, даже я уже не называю его "нашим"), был снят мультик "Ограбление по...": по-американски, по-французски и, последняя часть, по-итальянски. Где "Марио, ты решил ограбить банк" - и все на него уже оглядываются, все знают. Именно это мы почувствовали в вагоне - один лишь святой отец спокоен, будто так и должно быть.
– Не бойтесь, дети мои, - говорит он.
– Здесь никто не замыслит против вас злое. А если такая паршивая овца и найдется, то я после помолюсь за спасение и упокой ее души!
Знают откуда? Хотя да, толпа нам проход давала, по указу святого отца - и я видел, при этом переговаривались меж собой, так что скорость передачи информации была не ниже, чем наше движение - ой, выходит, что тут знают и как мы немцев завалили? А ведь уже послезавтра начнется, не в одном Риме, но и по всей Италии, когда уже не итальянцы, а немцы будут в поездах и на станциях документы проверять, надеюсь, что мы уже у Кравченко будем, поезд тут меньше суток идет, даже со всеми стоянками. А если кто-то выйдет и донесет в первом же немецком гарнизоне, а те по связи передадут нас встретить дальше?
– Все в руках Божьих, - отвечает святой отец, - и если найдется в стаде одна паршивая овца, еще вопрос, решится ли она явно выступить против Церкви.
Да что они тут, на религии помешаны, как в средневековье? Ладно, попу виднее - ну а на крайний случай есть немецкие жетоны и наше боевое умение. Так что выкрутимся, я надеюсь.
Отдохнуть нам однако не дали. Рядом откуда-то возникла юная особа женского пола и спросила у меня, сидящего с краю, не монах ли я. Скромно так, потупив глазки - однако же, когда святой отец попробовал то ли прочесть ей нотацию, то ли прогнать, в ответ выдала нашему попу длинную тираду в тоне базарной торговки - отец Серджио ответил, и началась перепалка, которую я совершенно не понимал, я итальянскую речь скороговоркой вообще понять не могу. И после такого мне будут говорить, что итальянки скромные и послушные?
А ведь видел я эту особу! Как раз там, где мы немцев валили - она в толпе стояла,
– и с благой целью: проконтролировать, чтобы мы добрались без проблем. И что нам теперь с ней делать - гнать в шею, от себя подальше, или напротив, рядом, чтобы тоже держать под контролем?
Говорю Маневичу. Тот понял все мгновенно - школа!
– и уже о чем-то беседует со святым отцом. В результате особа получает законное место рядом. И начинает что-то бойко трещать, поглядывая на меня и Вальку. Я же, не понимая слов, изучаю ее на предмет возможной опасности. В рукопашке она точно мне не противник, а вот что-то стреляющее в корзинке у нее вполне может быть. Ладно, играем сцену "советский человек стойко выдерживает попытку совращения американской шпионкой". Тем более что я почти правдиво могу сказать, что по-итальянски нихт ферштейн. И эта особа - Лючия или Люсия, произносит она как-то странно - ну совершенно не в моем вкусе: мне нравятся нашего, славянского типа, русые и синеглазые, а эта мелкая, смуглая, чернявая. И вертлявая, как галчонок.
Устав от попыток вовлечь нас в разговор, она обращается к святому отцу, считая его главным. На этот раз я могу понять его ответ - что мы мирные паломники, приезжавшие поклониться Святому Престолу, а теперь возвращаемся домой. И грешно отвлекать нас от благих мыслей о вечности! Лючия в ответ спросила:
– Но вы ведь не монахи, судя по вашему виду? И не женаты, и не обручены, судя по отсутствию обручальных колец. Конечно, когда мы все состаримся, как вы, отче, то можем посвятить себя Богу! И в конце концов, ваши спутники, отче, что, глухонемые, раз молчат?
А если попробовать на обострение? И заодно лишний раз удостовериться, что эту синьорину послал герр Рудински?
– Простите, синьорина, но мы плохо понимаем по-итальянски, - говорю я, - если вы владеете испанским, то можно продолжить нашу беседу. А вообще-то русские мы.
Ничего разглашающего - это я с чистой совестью мог бы сказать и итальянским полицейским, и даже немецкому патрулю, в соответствии с нашими ксивами. И если я прав, то сейчас у этой Лючии вдруг окажется дядюшка-белоэмигрант, или лучшая подруга, дочь русского князя - обычно эта публика во Францию ехала, но и в Италии кто-то оставался. Вот только в дальнейшем разговоре мне будет легче, поскольку, раз для нее язык не родной, то ей придется сначала мысленно переводить на свой, а уж после обдумывать ответы. Если только она тоже не русская - в кадрах СД может быть самый разный народ.
А она вдруг взглянула на меня, как на пришельца с другой планеты. Да так, что не сыграешь. Не понял, в чем дело? Она что, ожидала увидеть у меня рога и хвост? В Риме мы видели в газетах образцы немецкой и итало-фашистской пропаганды, где нас не то что варварами - какими-то питекантропами изображают, что придем в Италию, всех перережем и съедим! Однако же в Италии много и тех, кто с нашего фронта вернулся, и русские в итальянском Сопротивлении очень хорошо воевали, да и про нашу "партизанскую республику" на севере должны слышать. Или, если долго и упорно на мозги капать, все равно подействует?