Сумерки человечества
Шрифт:
– Он сейчас срегенерирует! – взвизгнул один из солдат, отскакивая подальше от дергавшегося тела, как будто боясь, что мутант сейчас вскочит и бросится на него.
Оттолкнув мешавшегося солдата с пути, я подскочил ближе к мутанту, хрипящему и скребущемуся длинными когтями по кафелю, прижал его ногой и всадил, не останавливаясь, в голову еще четыре патрона, разбив череп почти пополам, каждым выстрелом выбивая все новые сгустки крови на лестницу. Мутант перестал дергаться спустя еще целую минуту, пока я стоял, тяжело дыша, держа голову под прицелом. Если бы это не прекратилось, плюнул бы на все и разнес бы тварь из автомата. Оставлять за спиной такого живучего мутанта мне было гораздо страшнее, чем возможность всполошить часовых, которых, может, и нет вовсе.
– Может, спецназа дождемся? – спросил кто-то, подходя к двери, - у
– Разговорчики! – сказал сержант, подходя к трупу, - раньше таких не было, сразу дохли. Мозг, типа, повредил…
– Так он же тупой, как пень, - сказал я, пытаясь снять напряжение, – мозг такой маленький, что под череп их несколько штук влезет.
– Спецназ ждать не будем, - продолжил сержант, продолжая движение отряда, - времени в обрез, - а ты, парень, раз с глушителем, иди впереди, может, твоя помощь еще пригодится. Не хочется сейчас людей терять.
– Так патронов с собой не вагон, - возмутился я, убирая пистолет обратно и уже жалея, что доставал его, - А мне они еще понадобятся.
– За это не волнуйся, пулек мы тебе подкинем, - пообещал сержант, но потом сразу посуровел, - а сейчас не замедляй движение.
Чтобы добраться до «Детского мира», нужно было пересечь внутренний двор, как колодец, зажатый между старыми домами. При этом по левую руку оказывался получивший дурную славу супермаркет «Перекресток», откуда даже сейчас доносились странные, воющие звуки, словно мертвяки пытались разговаривать. Поговаривали, что эпидемия началась именно там, и мертвяки там самые страшные. Туда никто даже под страхом смерти не полез бы, ибо есть вещи и хуже самой смерти. Оказаться там многие считали именно такой вещью. Пересекая двор, солдаты нервно поглядывали на черневшую на фоне закатного неба громадину магазина. Осколки стекол и витрин, торчавшие из рам казались зубами неведомого чудища, оскаленные в угрожающей усмешке. Зомби, казалось, и те старались обходить эти места стороной. И мне снова показалось, что выбрали не слишком удачное место для подготовки атаки. За спиной окажется едва ли не самый опасный район города, а как раз на этом направлении у бандитов будут самые сильные укрепления, если они только не банда мазохистов, желавших помереть как можно более страшной смертью.
Присев около подворотни, выходившей как раз на «Детский мир», прикрывая пробегавших мимо солдат, я внимательно всматривался в здание магазина, потому что в груди шевелилось неприятное ощущение сверливших спину глаз, смотрящих оттуда. Что-то очень страшное и злое смотрело из-за разбитых витрин на пробегавших людей. И не атаковало. Не потому что боялось, а было сыто. Именно сыто человеческими жизнями и сейчас просто ленившейся отнимать еще. Потом, все это будет потом. Голод возвращается снова и снова, каждый раз все сильнее и сильнее, сколько не объедайся. И мелкие человечки, пробегавшие сейчас мимо редкой цепочкой, утолить полностью его не смогут. Пусть копошатся, занимаются своими мелкими делишками, прежде чем послужат тому, ради чего рождены, утолять голод…
Я затряс головой, отгоняя видения. В душе все холодело от одной только мысли об этом. Чувствовал себя так, будто сам смотрел из-за разбитых стекол на солдат, сейчас по очереди пробегавших по двору. Угол взгляда был такой какой с земли никогда не получится. Смотрели сверху, почти что с крыши супермаркета… Бросив взгляд на крышу, мне даже показалось, что я там что-то увидел, какое-то секундное движение, едва заметное, но напугавшее меня до смерти.
– Давай двигайся, - толкнул меня в плечо шедший последним снайпер, - в
«Детском мире» кто-то есть.
Я кивнул головой и, воспользовавшись представившимся случаем, покинул страшную позицию. Не удержавшись, еще раз обернулся через плечо, глянув на магазин. Теперь там уже ничего не было, только мертвые витрины, скалящиеся разбитыми стеклами. Никакого движения, даже зомби не видно.
– Что ты там нашел? – удивился снайпер, шедший позади меня.
– Не знаю, - беспомощно пожал я плечами, не зная, как выразить свои ощущения, - вроде бы ничего. Жутко только здесь.
Глава 6. Зуб за зуб.
На
Широкую, четырехполосную дорогу занимали всего несколько машин, с распахнутыми дверцами и залитыми старой, свернувшейся кровью, салонами.
Одна машина, покрашенный в камуфляжный цвет милицейский уазик, с откидным верхом, был расстрелян до состояния решета, врезался в торговый киоск на остановке перед «Детским миром» и почти полностью его снес.
Среди обломков копошился изгрызенный зомби, настолько залитый кровью, что нельзя было разглядеть одежды. Уползти он тоже не мог, одна из опор палатки насквозь пробила ребра, приколов мертвяка к месту, как бабочку в рамке. И все равно, когда мимо пробегали солдаты, зомби копошился и протягивал к людям руки, щелкая обнаженными челюстями с удивительно равными и прямыми зубами.
Сначала я даже удивился, что здесь так мало мертвецов, но потом вспомнил, сколько их пришло к зданию Думы, где высаживался наш отряд. С неба они не могли свалиться, подтянулись с соседних улиц, в том числе и с этой. Обратно вряд ли бы стали возвращаться, даже когда техника уехала, а сами они совершенно не привязаны к тому месту, где погибли.
Так и остались стоять на узкой улочке, ожидая другого случая, чтобы вновь проявить активность.
Чувствуя себя все равно, что голым, я пересек дорогу вместе со снайпером, двигавшимся быстро и уверенно. Без него, наверное, вообще бы не стал перебираться здесь. Кажется, будто сотни глаз со всех сторон смотрят на тебя. Поневоле начинаешь бояться открытых пространств в городе. За его чертой совсем другое дело, там открытое пространство только помогает, врага видно за сотни метров. Там боишься всяких ограниченных и извилистых мест, только там можно что-то пропустить или не обратить внимание, а вот здесь, окруженный зданиями, чувствуешь себя совсем по-другому. Здесь место мертвецов, их вотчина, в которой человек всего лишь изворотливая, умелая, но все же еда. Здесь надо прятаться и петлять по дворам и подворотням подобно крысе, не привлекая внимания вечно голодных мертвых глаз. На открытом пространстве тебя легко заметить и окружить. На любой площадке слишком много подходов, ко всем сразу не повернешься лицом. Мертвяки мигом соберутся в большую толпу, которую уже не остановишь даже ракетой. Зато в узких коридорах, маленьких комнатках современных квартир, длинных офисных переходах есть немного места, откуда зомби может вылезти незамеченным, там легко распределять сектора огня, по одному выцеливая мертвецов и укладывая штабелями до тех пор, пока остается чем и по чему стрелять. Здесь же, на продуваемой всеми ветрами дороге, меня обуял панический ужас. Такой, словно я уже окружен и раздираем на части. Если бы не снайпер, уверенно шедший по дороге так, словно он один тут все зачистил, тут же бросился бы назад, в подворотню, пусть меня там сам дьявол поджидал бы.
На другой стороне, около дверей, сейчас разбитых или вырванных вместе с болтами из проемов, укрылись четыре солдата, держащие на прицеле всю видимую часть улицы. Спрятавшись за декоративными колоннами, они были в относительном укрытии от тех мертвяков, что наступали бы вдоль улицы, а тех, кто полез бы у нас за спиной, сняли бы сразу.
Весь остальной отряд рассредоточился уже внутри помещения, среди стеллажей и полок с игрушками. Как будто ураган прошелся по магазину, круша все на своем пути – разбитые и сваленные на пол стенды, проломленные полки и разбросанный по всему этажу товар, сломанный, разорванный, залитый кровью и какой-то вонючей дрянью. Вместе с остатками тел и несколькими трупами кем-то упокоенных мертвецов все это источало такую вонь, чтоб без противогаза можно было задохнуться. Хотя, здесь везде воняло. Противно пахли мертвецы, разлагающиеся прямо на улицах, но все равно не желающие умирать, воняли объеденные тела, так и не успевшие воскреснуть, тянуло дымом пожарищ, полыхавших в городе, несло из канализации, без постоянного присмотра человеком начавшей выходить из строя постоянными затоплениями и пробоями.