Сумерки человечества
Шрифт:
– Я обычный рядовой, - пожал плечами, поворачивая за ним следом. У врача был свой небольшой кабинет рядом с госпиталем, откуда не успели даже вынести чертежную доску.
Кроме нее там стоял обыкновенный деревянный стол, большое кожаное кресло, больше подходящей для приемной в богатой фирме и еще один офисный стул. На полу валялись неубранными несколько пустых шприцов, зажим, в котором до сих пор был кусок окровавленной ваты, несколько пузырьков из-под лекарств, даже упаковка из-под бинтов. Приглядевшись, я заметил, что даже стол был едва вытерт, на нем до сих пор остались красные разводы, словно кто-то наспех пытался стереть кровь со столешницы. Врач сел на стул и рукой указал мне на кресло, заскрипевшее, когда я уселся.
– Извините за беспорядок, -
– Это не ко мне, а к командованию, - недоуменно пожал я плечами, - я все равно ничего не решаю. Передать, конечно, могу, но что-то большее вряд ли сумею.
– Я только что от вашего так называемого командования, - сказал врач резко похолодевшим голосом, - и не имею большого желания снова с ними общаться. Кроме того, я недавно оперировал одну девушку, вытаскивал у нее из лопатки пулю, так вот, она рассказала мне про одного человека, который ее спас от верной смерти, что он из студентов, знал некоего
Павла, о котором я не имею ни малейшего представления, но вместе с тем он сейчас вместе с военными. Про добровольцев я тоже слышал, но в последней операции они не участвовали. Все, с кем я разговаривал, были профессиональными военными. Так вот, скажите мне, кто еще сейчас мог выйти из палаты, где лежит бедная девушка, но одетый не по форме?
– Скажите, - спросил я, откидываясь на заскрипевшую подо мной спинку кресла, - а вы в детективах никогда не работали? Или вас зовут Шерлок Холмс?
– Просто я читаю Дарью Донцову, - спокойно сказал врач, но увидев мои быстро ползущие вверх брови, так же без улыбки добавил, - Шутка. Я хирург, а в нашем деле без аналитического мышления делать нечего, если ты хочешь лечить людей, а не резать, как в мясной лавке. И студентов я привык за милю видеть, не удивляйтесь.
– Хорошо, вы меня раскусили, - я вернулся в нормальное положение, - да, я не состою в добровольцах. Меня и нескольких моих друзей свели в отдельный автономный отряд. Но без ведома военных я и пальцем пошевелить не могу, они снабжают нас оружием, дают кровь и топливо. Максимум без их приказов я могу только ездить по городу и отстреливать зомби, не могу даже без уведомления магазин брошенный разграбить – вся территория города под военным протекторатом, это их ресурс и делиться они не будут.
Так что здесь я не соврал. Формально я независим от решений командования, но практически подчиняюсь приказам офицеров.
– Это я и надеялся услышать, - кивнул головой врач, - а теперь я хочу вам кое-что сказать. Вы когда-нибудь слышали, что происходит у второй больницы?
– Вам Лаванда тоже рассказала? – спросил я, посмотрев ему в глаза, – военным вы об этом сообщили?
– Мне рассказал не эта девочка, - так же спокойно сказал врач, но костяшки пальцев у него побелели, так крепко он сжал пальцы, - Вы видели, что творится в госпитале? Знаете, почему у нас так много раненных? Зомби раненных не оставляют и пленных не берут. Скажу это на собственном опыте. А вот люди, как ни странно, даже сейчас пытаются пролить как можно больше крови друг друга. За два дня до вас на завод напали отлично вооруженные бойцы, одетые в одинаковую черную форму с иголочки, приехав на одинаковых черных джипах и с двадцать минут прицельно стреляли по окнам, пытаясь прорваться, до тех пор, пока мертвяки, подобравшиеся сзади, не заставили их убраться. Если бы у них была тяжелая техника, сомневаюсь, чтобы сегодня вы нашли здесь кого-нибудь живого. За день до вас стрельба случилась уже внутри. Часть беженцев, принятых из умирающего города, подняла восстание против заводского начальства, требуя раскрыть все запасы и поровну разделить между всеми. Пайки идут такие, что едва хватает голод заглушить, но не все понимают, что и запасов еды на заводе нет больших. И сколько нам так сидеть, тоже никто не знает. А в книжках с красными флажками отлично говорится, что если с простыми людьми мало делятся, то это значит, что верхи наедаются
Наш начальник, Сергеев Михаил Андреевич, лично выходил к ним, пытаясь объяснить ситуацию. Так они забили его до смерти. Почти добрались до складов, когда дело все же дошло до стрельбы. Бунт подавили. Но за это время часть мертвецов пробралась за периметр. Сами понимаете… К вашему приезду все постепенно успокоилось, но мы не уверены, что в подвалах больше нет мертвецов… У вас, как я понимаю, дела тоже идут не очень гладко. Сейчас все идет к одному – прекратить разборки с бандитами, чтобы те не мешали обживаться.
– Раненные идут от столкновений с бандитами? – догадался я, - не считая бунта?
Врач кивнул и продолжил свой изобличающий монолог.
– И ваш рейд на Кремль, это не операция по удалению опухоли, - при этих словах он щелкнул пальцами, изобразив ножницы, - это выставка напоказ своих сил, чтобы бандиты были сговорчивее. Такое даже они не смогут не заметить. А этот рынок в больнице – центр будущей разбойничьей империи.
И те несколько военных анклавов в области тоже это понимают, но ничего поделать не могут.
– Вы хотите сказать, что командованию об этом известно? – я чуть не подавился воздухом, когда мысль пришла мне на ум.
– Конечно. Правда, они надеются, что все будет к лучшему. Те люди, что сейчас управляются что здесь, что у вас на полигоне, честные и благородные. Почти все, как я надеюсь. Только видно им больше, чем нам с вами. В одной нашей области наберется с несколько десятков крупных бандитских групп. Достаточно вспомнить те же подмосковные и наши зоны.
Не везде все хорошо. Кое-где даже сами зеки пришли к власти, иногда перебив охрану, а иногда даже договорившись с ними. А военные продолжают терять людей. Как от дезертирства, так и от постоянных стычек с бандитами. Не мне об этом вам рассказывать. А есть еще отдельные лагеря беженцев, где оружия почти нет. Слышали о таких? Беженцы из городов стихийно собираются вместе, пытаясь наладить нормальную жизнь. Несколько охотничьих ружей, небольшие запасы консервов. Без помощи военных они становятся легкой жертвой зеков и бандитов, подминающих под себя все округу. Вас слишком мало, чтобы нормализировать ситуацию. А договорившись, можно хоть как-то ограничить налеты бандитов. Никому из главарей не хочется так же сдохнуть в собственной крепости, как и кремлевскому, за безобразия своих выродков. А то, что они не выдержат штурма, как ни укрепляйся, это прекрасно понимают.
– Но вас такой мир не устраивает? – спросил я, чувствуя себя так, словно на меня только что вывалили ведро с отбросами.
– Меня не устраивает то, что в таком случае больницу никто трогать не будет, - возразил врач, перегнувшись через стол и посмотрев на меня, - а еще то, что там до сих пор живет та мразь, что считает себя королем всех этих земель.
– Так расскажите об этом командованию, - развел я руками, - Они должны же понять, чем это все им грозит.
– Именно с ним они и ведут переговоры, - мрачно ухмыльнувшись, сказал врач, - и готов поставить сто против одного, что именно он и сдал вам
Кремль.
– И все же, зачем вам нужен я? – уже из чистого интереса спросил врача, собираясь окончить разговор, - неужели вы думаете, что даже со своим отрядом я смогу выжечь эту заразу. Нас на куски разорвут еще на подходе.
– Скажем так, - врач сложил руки на груди и откинулся на спинку, - я представляю в данную минуту узкий круг лиц, который диаметрально не согласен с происходящим. У этих людей есть свои контакты не только с вашим полигоном, но и с московскими уцелевшими частями. Про тебя им тоже кое-что известно. В частности, Токарев, которому ты непосредственно подчиняешься, тоже входит в этот круг. И ему ты должен рассказать все об увиденном и услышанном. На этом твоя задача пока заканчивается.