Сумерки эльфов
Шрифт:
В глубоких закоулках Каб-Бага лежал Скатх – Квартал Теней. Днём и ночью здесь царил одинаковый полумрак – настолько далёким казалось небо и настолько огонь светильников, сальных свечей, факелов и масляных ламп преобладал над солнечным светом. Зимой Скатх наполнялся удушливым влажным жаром, а летом превращался в настоящее пекло. Он состоял всего лишь из нескольких улиц (если можно было так назвать узкие кривые тропинки, петляющие среди саманных и деревянных развалюх, а то и просто полотняных палаток, которые то появлялись, то исчезали), но его границы хорошо знали и уважали все жители Каб-Бага, в особенности гномовская полиция.
Скатх
В большинстве городов королевства существовали' подобные «дворы чудес», но Квартал Теней, из-за общего беспорядка, царившего в городе гномов, не знал себе равных. Именно здесь разбойники, пираты и грабители со всего королевства прятали своё золото, защищённые законом Гильдии, – в убогих ветхих хижинах, внутри украшенных, как дворцы, полных дорогих тканей, мехов, оружия, украшений, сундуков с деньгами.
Здесь было в избытке вина, пива и самых изысканных яств, а также шлюх всех сортов, различающихся по цене: высокие эльфийки из Гавани, длинные ноги которых доходили почти до шеи их любовников; сладострастные черноволосые дочери Юга; блондинки с нежной кожей и широкими бёдрами; гномихи, чьи груди были твёрдыми, как дерево… Дорогие куртизанки, достойные принцев, жили в роскошных покоях, где курились благовония и посетителей угощали пряными тонкими винами; старые нищие шлюхи готовы были улечься прямо на землю за глоток хмельного мёда; накрашенные евнухи подолгу массировали распалённых и одновременно смущённых гостей в укромных комнатах, примыкающих к парильням и отгороженных от них льняными простынями… Нигде больше нельзя было найти такой разнообразной гаммы удовольствий, как в Скатхе.
Здесь обладатели колец с вырезанной на них руной Беорна могли ничего не опасаться, ибо Гильдия карала жестокой смертью ограбление или убийство кого-либо из них. И они в самом деле чувствовали себя здесь как дома: несмотря на духоту, грязь и вонь, несмотря на толпы народа, убийцы и воры, чьи руки были запятнаны кровью, а совесть нечиста, могли найти здесь самое ценное сокровище – спокойный сон без сновидений.
Посланники Великого Совета остановились у входа в квартал; по крайней мере, Фрейр заверил их в том, что вход именно здесь. В землю был врыт деревянный столб, украшенный резным узором: дерево с тремя ветками – руна Беорна, эмблема Гильдии. Варвар отправился вперёд один, чтобы найти проводника, который отвёл бы их к Маольт, скупщице краденого. Спутники рано уехали из гостиницы, а перед этим почти не спали (за исключением Рогора, ночевавшего в конюшне, – поскольку его не коснулись никакие неожиданные события, он проспал всю ночь как сурок). В гостинице уже поговаривали, что полиция гномов разыскивает их, чтобы изгнать из города, и у них не было никакого желания проверять, насколько эти слухи верны…
Они оставили лошадей под навесом и свернули в боковую улочку, подальше от толпы. Цимми, у которого все ещё болели ноги, сел на землю и с гримасой отвращения стал раскуривать трубку, набитую какой-то противно пахнущей смесью. Она распространяла вокруг удушливую вонь, но, по словам Цимми, могла полностью излечить ломоту в костях. Даже Ро-гор и Мьольнир, которые, стоя в некотором отдалении, обсуждали события прошлой ночи, одновременно присматривая за лошадьми, чувствовали лёгкую тошноту.
Королева Ллиэн прикрыла глаза и, казалось,
– Так она тебе всё-таки нравится? – неожиданно раздалось у него над ухом.
Утёр резко вскочил, ударившись лбом о низкий навес какой-то лавчонки.
– Фрейр! Ты просто…
Он не договорил – отчасти потому, что ему не хотелось ссориться с варваром, который, радуясь своей дурацкой шутке, вновь разразился громовым смехом, но ещё и потому, что Ллиэн открыла глаза и взглянула на него с лёгкой дразнящей улыбкой, чего он никак не мог истолковать.
– Ну что? – резко спросил он вместо этого. – Мы тебя ждали целый час! Ты её нашёл, свою Маольт?
Фрейр кивнул и широко улыбнулся всем остальным спутникам, собравшимся вокруг него.
– Она сказала, что примет кого-то одного из вас.
– Что? – удивлённо переспросил Цимми. – Она не может принять всех?
– Нет, только кого-то одного. Вместе со мной, разумеется, – добавил Фрейр, продолжая улыбаться.
– Почему? – спросил Утёр. – Она что, нам не доверяет?
Фрейр расхохотался во всё горло.
– Конечно, она вам не доверяет! Это же скупщица краденого!
Утёр заметил, что остальные тоже улыбаются. Ну почему он всегда говорит раньше, чем думает?!
– Хорошо, – сказал он. – И кто пойдёт?
– Вы.
Утёр обернулся к королеве эльфов. Она слегка улыбнулась ему и обратилась к гномам:
– Не так ли?
Мьольнир и Рогор вопросительно взглянули на Цимми, который утвердительно кивнул. Утёр был единственным, кому доверяли и гномы, и эльфы. Цимми подмигнул ему, потом снова занялся своей трубкой. Мьольнир пожал плечами и скрестил узловатые руки на рукоятке топора, висевшего у него на поясе. На службе короля Болдуина ему часто приходилось ждать, так что это занятие стало для него привычным.
– Могу я кое о чём вас попросить, королева Ллиэн? – тихо спросил Цимми, не глядя на неё.
– Конечно…
Гном снова заколебался и погладил свою каштановую бороду.
– Тот фокус с монеткой… Вы можете его повторить?
Удивлённая Ллиэн улыбнулась ему, но, увидев серьёзное выражение его лица, протянула ему раскрытую ладонь.
– Тогда дайте монетку…
Глядя на это, Рогор раздражённо встряхнул головой. Иногда кажется, что у старого Цимми не больше мозгов, чем у младенца… Вздохнув, он отошёл и принялся наблюдать за двумя мужчинами, которые шли вдоль улицы, не обращая внимания на полуголых шлюх, липнувших к ним или окликавших их с деревянных балконов, украшенных непристойными статуэтками. Он остановился у пограничного столба и даже привстал на цыпочки, провожая их глазами.
– Скоро… – прошептал он, дотрагиваясь до стального топора, спрятанного под туникой. – Скоро…
Уже в молодости Маольт была уродлива и с годами не стала краше. Духота и сырость нижних кварталов, недостаток солнца, движения, чистой воды и лёгкой растительной пищи сделали её похожей на жабу. Толстая, разбухшая, дряблая и бледная, она была одета в роскошное платье из блестящего шелка, с воротником и манжетами, отделанными мехом куницы, и, чтобы скрыть плешь, носила на голове круглую шапочку, из-под которой свешивались редкие пряди волос.