Сумерки Европы
Шрифт:
Еще другая особенность событій сыграла роковую роль въ дѣлѣ заключенія мира, какъ отчасти уже и раньше въ процессѣ протеченія войны, отсутствіе какихъ либо внѣшнихъ для побѣдителей сдержекъ. Могли бы быть сдержки внутреннія — самообузданія, или обузданія внѣшняго. Внутреннее самообузданіе — свойство рѣдкое, предполагающее не только большія силы духа — таковыя нашлись бы у союзниковъ, предполагающія сверхъ того, и можетъ быть, прежде всего самоотчетливость цѣли, ясность установленія и задачъ, и путей осуществленія. Прежде всего здѣсь, значитъ, требуется неуступчивый реализмъ, трезвая оцѣнка и самообладаніе. Рѣдкостны эти свойства и сами по себѣ, рѣдкостна случайность обладанія ими тѣми самыми лицами, которыми рѣшаются иногда въ трудно уловимыя мгновенія судьбы государствъ, въ особенности же въ бурныя времена войнъ и потрясеній, Но откуда же было взяться такому самообладанію въ эпоху, когда сознательно взращивался нажимъ страстей и ихъ преувеличеніе, сознательно годами искажалась и мысленная перспектива, и перспектива чувствъ, искажалась задача и дѣйстви-телъность, цѣли, условія и достиженія. Самообладаніе не могло быть при разгонѣ страстей, правильной постановки задачъ не могло быть при ихъ идейномъ искаженіи, трезвой оцѣнки — при многолѣтнемъ систематическомъ наведеніи тумана. Весь характеръ военной агитаціи исключилъ возможность того, чтобы въ нужную минуту проявилось и оказало свое дѣйствіе внутреннее самообузданіе.
Оставалось
Значеніе незаинтересованности было вообще существенно преуменьшено въ пониманіи соціальныхъ явленій міросозерцаніемъ послѣдняго полувѣка, столь настойчиво обосновывавшаго общественную жизнь противоположнымъ понятіемъ — заинтересованности. Личный ли интересъ (какъ, примѣрно, въ школѣ Іеринга) или классовый интересъ (какъ въ марксизмѣ), всюду довлѣла идея активнаго строительства жизни, заинтересованными въ виду своего интереса. Противовѣсомъ ей выставлялось идеалистическое, скорѣе нормативное, чѣмъ объясняющее построеніе, которое слишкомъ часто на дѣлѣ лишь подтверждало теорію, противъ которой выставлялось. Ибо оно явно обнаруживалось оружіемъ самозащиты тѣхъ, у кого не было другого, или у кого другіе были недостаточно дѣйственными. На самомъ-же дѣлѣ кромѣ заинтересованности по содержанію даннаго явленія или процесса непосредственно въ немъ принимающихъ участіе, — съ одной стороны, и не заинтересованнаго руководства отвлеченными идеалами— съ другой, есть еще и третье: заинтересованность незаинтересованныхъ, заинтересованность не принимающихъ непосредственнаго участія.
Неучаствующіе въ данномъ соціальномъ процессѣ, незаинтересованные въ немъ по его содержанію, тѣмъ не менѣе въ нѣкоторомъ смыслѣ могутъ оставаться въ немъ незаинтересовано-заинтересованными. Оставимъ всю сферу аналогичной или зависимой заинтересованности въ сторонѣ; возьмемъ людей, вовсе въ данномъ спорѣ, дѣйствіи, правѣ, незаинтересованныхъ, или точнѣе и шире сказать — людей посколько они въ данномъ содержаніи незаинтересованы; и все же у нихъ можетъ оставатся въ данномъ спорѣ нѣкоторый производно-косвенный интересъ. Этотъ интересъ можетъ заключаться, хотя бы въ томъ, чтобы ограничить споръ, не дать ему задѣть въ своемъ продолженіи и разрастаніи постороннихъ; въ томъ, чтобы разрѣшить его возможно безболѣзненно и окончательно, чтобы отъ его разрѣшенія не пострадали основные, общественные, хозяйственные, государственные, народные (т. е. косвенно и ихъ собственные) интересы, чтобы въ этомъ разрѣшеніи были учтены не одни только конкретные и временные запросы, но и болѣе длительные могущіе проявиться лишь позже на тѣхъ же лицахъ, или и на другихъ; чтобы разрѣшеніе спора не привело къ новому положенію, которое въ свою очередь могло бы оказаться неустойчивымъ или угрожающимъ. Другими словами заинтересованность незаинтересованныхъ заключается въ установленіи и соблюденіи общихъ формъ и гарантій совмѣстнаго существованія, въ ограниченіи послѣдствій спора его предметомъ, въ предупрежденіи косвенныхъ опасностей, напр., того, что получится чрезмѣрная сила, которая будетъ давить другихъ, или чрезмѣрная слабость, которая на нихъ ляжетъ тяжестью. Такимъ образомъ право, справедливость, защита слабыхъ относятся къ интересамъ незаинтересованныхъ по содержанію. Но сюда же относятся не одни формальныя, а и содержательныя требованія незатронутыхъ столкновеніемъ, но могущихъ быть затронутыми его послѣдствіями, субъектовъ. Мы имѣемъ здѣсь своеобразное отношеніе потенціальной заинтересованности, промежуточной между заинтересованностью и незаинтересованностью фактическими.
Сказанное примѣнимо не только къ отношеніямъ между отдѣльными лицами и группами, но точно также и къ государствамъ въ международномъ общеніи. Въ конфликтахъ лицъ и обыкновенно даже и группъ (посколько дѣло идетъ не о цѣлыхъ классахъ или особо мощныхъ организаціяхъ) незаинтересованные въ указанномъ смыслѣ являются подавляющимъ большинствомъ и потому они подавляюще сильны по сравненію съ непосредственно заинтересованными; давленіе ихъ является, или можетъ явиться непреодолимымъ въ разрѣшеніи конфликта, тѣмъ, болѣе что среди нихъ представлены и интересы самихъ спорящихъ, посколько таковые выходятъ за предметы спора. Государственный аппаратъ и является осуществляющей это давленіе организаціей неза-интересованности. Иначе, когда конфликтъ разыгрывается между сторонами, исчерпывающими собой соціальный составъ даннаго государства — или распредѣляющими между собой его главнѣйшіе интересы; таковыми могутъ стать напр. классовыя столкновенія. Такъ какъ здѣсь сильно умаленъ и вѣсъ, и значеніе, и самая численность незаинтересованныхъ, то — въ противоположность предыдущему случаю — здѣсь и само государство съ его аппаратомъ власти становится или можетъ стать орудіемъ одного изъ борющихся интересовъ, становится оружіемъ классовой борьбы или классового господства. Государство такимъ образомъ одновременно является и организаціей соціальной незаинтересованности и орудіемъ соціальнаго интереса; при чемъ наличность первой функціи не можетъ при любыхъ условіяхъ не отражаться на способахъ осуществленія второй. Въ международной борьбѣ и столкновеніяхъ вопросъ подлежитъ разрѣшенію различно въ зависимости отъ соотносительныхъ силъ заинтересованныхъ и незаинтересованныхъ. Когда въ столкновеніи участвуетъ только часть сильныхъ державъ, то, какъ бы ни было глубоко и полно пораженіе одной стороны и торжество другой, это торжество не можетъ быть до конца использовано въ виду наличности державъ, не затронутыхъ столкновеніемъ; ибо ограничивающимъ и сдерживающимъ является опасеніе третьихъ, въ непосредственномъ столкновеніи не участвующихъ, но косвенно заинтересованныхъ въ общихъ его результатахъ. Великая европейская война была войной, вовлекшей въ себя всѣ сильныя государства. При заключеніи мира лицомъ къ лицу остались побѣдитель и побѣжденные, — другихъ внѣ ихъ рядовъ не оказалось никого, съ кѣмъ приходилось бы считаться; и потому побѣжденный оказался всецѣло предоставленнымъ на милость побѣдителей.
Внутреннія сдержки были уничтожены разбѣгомъ войны И ея обольщающей проповѣдью; для взаимныхъ сдержекъ время еще не наступило, потому что добыча была достаточной — или казалась достаточной — для удовлетворенія всѣхъ притязаній; внѣшнихъ сдержекъ не было. И возможности разрушенія достигли небывалаго размаха.
Выше намѣченъ тотъ механизмъ, благодаря которому миръ получилъ, не только унаслѣдованное отъ войны, но и самодовлѣющее разрушительное значеніе. Слѣдуетъ остановиться на тѣхъ идеяхъ, подъ знаменемъ которыхъ и производится это разрушеніе и разсмотрѣніе которыхъ одновременно позволяетъ глубже оцѣнить и смыслъ идей, и причину ихъ разрушительности.
Идеи эти частью являлись продолженіемъ въ новой обстановкѣ военной идеологіи, брошенной, посколько она перестала быть нужной, но внѣ этого — продолжавшей свое существованіе и даже расцвѣтшей по новымъ путямъ; частью же онѣ заново родились въ новыхъ
Остановимся прежде всего на уже затронутой выше идеѣ Лиги Націй, которая въ идеологіи мира получила центральное значеніе. Надобно вѣдь было хоть въ чемъ нибудь дать удовлетвореніе возбужденнымъ военными лозунгами упованіямъ, обѣщаніямъ. Нельзя было не считаться со словами, звучность которыхъ въ свое время пересилила громъ союзныхъ батарей; естественная осторожность требовала дать имъ отзвучать по предначертанному плану; надо было дать поприще для работы надеждъ и ожиданій тѣхъ, кто еще не извѣрились или не прозрѣли, кто цѣплялся для собственнаго самооправданія за возможности хоть что нибудь осуществитъ изъ обѣщаннаго, хоть шагъ сдѣлать по этому пути, — если уже невозможнымъ оказалось съ помощью войны пройти его до конца. Лига націй и была подходящей идеей; война не осуществила возбужденныхъ ожиданій, — пусть такъ, жестокія, молъ, необходимости этому препятствуютъ; но вотъ все же подготовка къ этому отложенному, но все столь же желанному состоянію дѣлается. Лига Націй создана, которая уже сама въ дальнѣйшемъ ходѣ событій осуществитъ искомое. Сосредоточивъ на себѣ всѣ еще сохранившіяся упованія и благопожеланія, она тѣмъ самымъ освобождала пути для осуществленія внѣ ея всего, что требовалось осуществить въ ея нарушеніе; и къ тому же она подлежала такому оформленію, которое и ее дѣлало орудіемъ юли и интересовъ побѣдителей. Одновременно, будучи и платежомъ по обязательствамъ, и лѣкарствомъ, утоляющимъ нытье совѣсти, Лига Націй могла еще послужить въ рукахъ умѣлыхъ строителей немаловажнымъ орудіемъ охраны ихъ собственныхъ интересовъ. Но эту сторону — насыщенность Лиги націй интересами побѣдителей — я оставлю въ сторонѣ, посколько въ этомъ сказывается ея конкретное несовершество, которое можетъ быть излѣчено мѣрами постепеннаго улучшенія. Точно также оставляю я въ сторонѣ и тѣ частичныя, благотворныя мѣропріятія, которыя могли быть поручаемы Лигѣ, независимо отъ ея непосредственнаго смысла и задачи — въ силу самаго факта существованія подобнаго международнаго учрежденія; мѣропріятія, для осуществленія которыхъ при другихъ условіяхъ вырабатываются и особыя формы. Разъ Лига существуетъ, естественно сосредоточить около нея и различныя международныя нейтральныя дѣла; но эти дѣла независимы отъ ея идеи и, пожалуй, даже отклоняютъ ее къ новому пути. Только ее — какъ идею мира, выросшую изъ идей войны — и слѣдуетъ еще подвергнуть разбору, устранивъ конкретность ея временнаго воплощенія и наслоеній.
Въ идеѣ могло бы казаться, что Лига Націй въ полнѣйшей степени разрѣшаетъ одновременно двѣ важнѣйшія задачи, выше въ своемъ мѣстѣ отмѣчавшіяся: сохраненіе мелкихъ государственныхъ національныхъ индивидуальностей сочетается въ ней съ задачей созданія объемлющаго, даже максимально объемлющаго человѣческаго общенія. Мелкая народная единица сохраняетъ самостоятельность и вмѣстѣ съ тѣмъ создается единство народовъ.
Выше уже было отмѣчено непримиримое и неразрѣшимое противорѣчіе этихъ двухъ сторонъ — самоопредѣленіе народовъ и ихъ объединеніе въ единство. Выло уже отмѣчено что Лига Націй есть — и не можетъ не быть — организаціей господства крупныхъ надъ мелкими, если она не станетъ (чѣмъ она, конечно, не станетъ) орудіемъ господства мелкихъ надъ крупными. Неправильно было бы даже и возраженіе, что если въ Лигѣ Націй мелкія государства и лишаются той своей независимости, которой они располагаютъ въ самостоятельномъ международномъ бытіи, то за то этимъ во всякомъ случаѣ не ухудшается ихъ положеніе въ виду угрожающаго имъ подпаденія въ сферу вліянія какого либо имперіализма. На самомъ дѣлѣ, входя въ сферу вліянія какого либо имперіализма, малое государство имѣетъ шансы осуществить это органически, по линіямъ собственныхъ своихъ интересовъ во всякомъ случаѣ своихъ связей и зависимостей. Органически вплетаясь въ опредѣленный имперіализмъ, оно только въ опредѣленныхъ отношеніяхъ связывается съ нимъ, становится въ зависимость, или во взаимодѣйствіе къ нимъ, дѣлитъ его судьбу. Въ Лигѣ-же Націй неизбѣжно господствуютъ сильные, сильнѣйшіе, но это могутъ быть вовсе не тѣ сильнѣйшіе, чей имперіализмъ дѣй-ствительно связанъ съ судьбой даннаго народа. Поэтому его зависимость отъ большихъ народовъ можетъ оказаться случайной, не вытекающей органически изъ линіи его исторіи, а лишь навязанной ему міровой конъюнктурой. Отсюда можетъ возникнуть конфликтъ, при томъ благодаря непрерывной организованности Лиги Націй — и непрерывно продолжающійся, между организованной подвластностью даннаго народа и его органической — торговой, финансовой, географической, культурной — связанностью. Мало того данный малый народъ, войдя такимъ образомъ въ сферу борьбы и столкновеній всего міра, оказывается въ непрерывной зависимости отъ перипетій этой борьбы, что вовсе не неизбѣжна для него, посколько онъ остается внѣ мірового объединенія и вступаетъ въ органически-естественное сближеніе съ опредѣленнымъ связаннымъ съ нимъ имперіализмомъ. Этотъ послѣдній можетъ вовсе не имѣть ни желанія, ни интереса, ни даже возможности вмѣшивать его во всѣ пертурбаціи своего существованія; между тѣмъ въ Лигѣ Націй всякая нація въ концѣ концовъ оказывается благодаря непрерывной организованности Лиги непрерывна участвующей въ общей жизни и, слѣдовательно, подверженной послѣдствіямъ непрерывной зависимости. Такимъ образомъ Лига Націй не уничтожаетъ зависимости малыхъ отъ большихъ, а дѣлаетъ эту зависимость болѣе полной и непрерывной, вмѣшиваетъ малыхъ во всѣ конфликты сильныхъ и къ тому же самую зависимость дѣлаетъ случайной и неорганической.
Существеннѣе однако для вскрытія смысла идеи, другая ея сторона — задача исчерпывающаго объединенія человѣчества. Не заключаетъ ли она въ себѣ всего, что есть положительнаго въ имперіализмѣ, собираніе большихъ человѣческихъ и цѣнностныхъ массъ — обходя все отрицательное — проистекающее изъ враждебнаго противопоставленія другимъ. Ближайшее разсмотрѣніе обнаруживаетъ мнимость такого предположенія. Имперіализмъ объединяетъ нѣкоторое число странъ въ организованныя единства, въ предѣлахъ которыхъ и устанавливается государственное или государственно-подобное общеніе. Конечно самая форма имперіализма еще не гарантируетъ его содержанія. Имперія можетъ быть неудачно скроена, отсталой и разлагающейся. Соотвѣтствующія имперіи либо требуютъ реформы, прогресса, или обречены на разрушеніе, перекройку. Отсюда — конкретная имперія можетъ быть неудачной или подлежащей уничтоженію, но это не мѣняетъ принципа, ибо опираясь не на всеобщее единство народовъ, а на частныя ихъ объединенія, онъ приложимъ къ различнымъ послѣдовательнымъ и одновременнымъ сочетаніямъ странъ и допускаетъ ихъ перекройку и перестройку. Въ существѣ же своемъ — когда и посколько имперія удачна, она носитъ идею замиренія, объединенія въ единствѣ, что, разумѣется, не устраняетъ борьбы между отдѣльными частями, міросозерцаніями и группами, но устраняетъ борьбу между ними государственную. Идея имперіализма не совпадаетъ съ конкретностью имперіи, ибо могутъ быть нѣсколько разныхъ имперій, разной степени совершенства, разной степени приближенія къ идеѣ имперіализма. Лига-же Націй, какъ исчерпывающая народы земли, какъ секуляризованная вселенская церковь народовъ, должна быть одна. Здѣсь идея совпадаетъ съ реальностью, осуществима въ одной только ею предопредѣленной именованной дѣйствительности. Она даетъ нѣкоторое окончательное состояніе въ родѣ какъ бы секуляризованнаго царства Божія на землѣ, по существу ничему не оставляющее мѣста рядомъ съ собой, не допускающее варіантовъ и параллельныхъ пытаній. Въ этомъ и заложены, какъ ея характеристика, такъ и ея осужденіе.