Сумерки грядущего
Шрифт:
Свою лепту в здешнюю дружбу народов вносила мультилингвальность альтерны. Очень удобный сервис для интернациональных коллективов, который ускоряет общение и не требует содержать штат переводчиков, причём специализированных, отдельно для каждой научной области. Даже текст на вывесках переводился!
— Извините, мудрейший, можно вас спросить? — учтиво обратился Виктор к пробегающему мимо чернявому учёному.
— Наверняка, — ответил мудрец, сверкнув белоснежными зубами в вежливой улыбке. — Взыскивай.
Да,
— Где находится корпус мемористики?
— Обозреваешь свод у заокольных возвышенностей? — Собеседник показал, как назло, на самый дальний купол у холмов. — Это тот случай, который тебе востребован.
Боже мой, как они тут друг с другом общаются?! Свихнёшься ведь на каком-нибудь иностранном научном докладе!
— Спасибо! — снова проявил вежливость Холодов и отправился к «востребованному» куполу.
— Не стоит твоего извинения, — донеслось ему вслед, и Виктор едва сдержался, чтобы не выругаться.
До далёкого корпуса мемористики было километров пять — час ходу средним темпом. Видимо, здесь, в этом раю, учёные никуда не спешили — для великих идей и глубоких размышлений спешка вредна. В отличие от Основной линии и «политических» альтерн в Безвременье хроноскорость была постоянная, её не нужно было подбирать и регулировать из мемкапсул. Неделя в реале соответствовала здешнему веку, поэтому тут никто никуда не торопился. По поводу вреда высоких хроноскоростей до сих пор не утихают диспуты среди врачей. Одни говорят, что время от них никакого, другие считают, что они приводят к сердечно-сосудистым заболеваниям.
Пешие прогулки в этом элизиуме — одно удовольствие! На улице солнечно, но не жарко, температура комфортная — градусов двадцать, и лёгкий ветерок. Идёшь себе по дорожке, а вокруг летают безобидные бабочки, опасные насекомые вроде ос и шмелей отсутствуют. Транспорта тут тоже нет никакого, тебя не обгоняют зловонные автобусы, дребезжащие трамваи и опасные электросамокаты.
Постепенно приближаясь к цели, Виктор на всякий случай уточнял у редких прохожих, правильно ли он идёт к мемористическому корпусу по этой дорожке. И получал такие ответы:
— Ты вышагиваешь должным образом.
— Вы ступаете в уверенной ориентации.
— Эта стезя пролегает к мемористическому строению.
Продравшись через дебри синонимов, Холодов успокаивался, понимая, что «вышагивает» в правильном направлении. Интересно, что тут не встречалось ни прошляков с красной аурой, ни жёлтых порожденцев — только одни зелёные совры.
Когда Виктор столкнулся с очередным встречным, он сперва не обратил внимания на знакомую сиреневую форму и машинально спросил:
— Не подскажете, эта дорога к корпусу мемористики ведёт?
— Нет, от него, — логично ответил встречный без синонимных
Судя по погонам, на этот раз Холодову попался капитан Мемконтроля. Этим-то дуболомам что тут понадобилось?!
— Спасибо, — сухо поблагодарил Виктор и собрался идти дальше, но мемконтролёр его остановил вопросом:
— Земляк, что ли?
— Соотечественник, — подтвердил Холодов немного по-мультилингвистически.
— Зря туда идёшь, соотечественник, — предостерёг земляка капитан, указывая за спину. — Нет там никого. Только что оттуда…
— Куда ж они все подевались?
— В соседний субальтернариум отправились. В псевдонаучный, мать его ети в бороду!
— Чего им там понадобилось, у этих фриков научных? — удивился Виктор странному поведению своих коллег.
— А почему вас это, собственно, интересует? — подозрительно прищурился мемконтролёр, отвечая вопросом на вопрос и переходя на официальное «вы».
— Человека ищу одного, — осторожно ответил Виктор, решив ничего не уточнять.
Но подозрительность капитана уже пошла на убыль:
— Я тоже ищу человека, — сообщил он доверчиво. — Какого-то профессора Возд… э-э-э… Воздвиженского.
— Мне он тоже как раз нужен! — Меморист решил тоже не крутить и говорить начистоту.
— Слушай, так давай вместе пойдём, — предложил капитан, снова переходя на дружеское «ты». — Всё равно надо к центральному корпусу возвращаться: там телепорт к псевдонаучникам. Вместе веселее.
Виктор сильно сомневался, что с таким собеседником ему будет весело, но делать было нечего, придётся топать назад.
Обратная дорога показалась короче. Вначале путники молчали, потом Виктор не выдержал и первым представился. Капитан в ответ назвался Юрием Брониславовичем. На вид ему было около пятидесяти: невысокий лысоватый дядька среднестатистической грузной комплекции; в научную альтерну принято погружаться в своём натуральном обличье. Не очень-то прёт карьера у Брониславыча — в его годы уже в отставку уходят полковниками!
— Как господин Бурлаков поживает? — поинтересовался Холодов. — И его лучший подчинённый, господин Кудрявцев?
— Живут себе потихоньку, — нехотя ответил собеседник. — Бурлаков не мой начальник, я в отделе эпохальных инспекторов работаю. А Кудрявцев недавно от нас сбежал как раз к Бурлакову…
— Зачем сбежал? Платили мало?
— Раздолбай потому что, вот и сбежал! Он чуть всю екатерининскую эпоху не развалил! Решил, что у оперов ответственности меньше, вот и перевёлся к ним в отдел. Как бы теперь назад не пришлось проситься.
— А что так?
— Встретил я его недавно. Жалуется на жизнь. Говорит, беспокойная работа: слежка, беготня, погони… Не по нутру ему такая работа. Да ещё и последняя история…