Сумерки свободы
Шрифт:
Один из редких следов меньшевиков мне удалось обнаружить в Музее В. И. Ленина. В зале № 3 для обозрения приходящим в музей пионерам выставлена забавная карикатурка П. Н. Лепешинского, сделанная по мотивам известного русского лубка «Как мыши кота хоронили». В. И. Ленин, изображенный в виде вальяжного, упитанного кота, гоняет по комнатам расшалившихся мышей — меньшевиков, выдергивая самым докучливым хвосты. Бедняга Плеханов (жалкий такой мышонок!) так перепугался, что вспрыгнул на окно за занавесочку. Бедный Георгий Валентинович! Вот бы посмотрел, восстав из гроба, на проказы своего ученика.
А между тем, когда без предвзятости начинаешь разыскивать следы меньшевиков
Такова, признаюсь, была первая моя реакция, когда я узнал, что восстание на легендарном «Потемкине» было организовано меньшевиками, что не менее легендарный лейтенант Петр Шмидт с восставшего крейсера «Очаков» был социалистом умеренного толка, а не большевиком, что руководитель штурма Зимнего дворца и один из организаторов Красной Армии, Антонов-Овсеенко, в РКП(б) вступил лишь в 1917 году, а до этого был меньшевиком, что наконец сами понятия «меньшевик» и «большевик», столь ревностно охраняемые историей КПСС, в пролетарской среде России были чисто условными. Во время революции 1905 года в социал-демократических организациях России меньшевики, например, были в большинстве.
В своей монографии о большевизме Б. Суварин [1] пишет, что и сама идея создания Советов, как органа народного самоуправления, принадлежала меньшевикам: ее впервые изложил в «Искре» в июне и июле 1905 года меньшевик Ф. Дан. Во время октябрьской стачки 1905 г. в Петербурге эта идея была реализована. Председателем первого Совета в Петербурге стал меньшевик Зборовский. Во главе исполкома Петербургского Совета рабочих депутатов в 1905 г. стояли меньшевики Троцкий и Хрусталев-Носарь. Что касается большевиков, то они восприняли идею Советов крайне настороженно, углядев в них конкуренцию партии. И только возвращение Ленина из эмиграции в ноябре 1905 года положило конец этому «недоразумению».
1
Борис Суварин. «Сталин. Исторический обзор большевизма», Париж, 1977 г.
Не без удивления узнал я и о том, что сохранению раскола РСДРП на две фракции энергично способствовала и царская охранка. В циркулярном письме департамента полиции своим агентам, которые нередко занимали весьма высокое положение в партийной иерархии (вспомним дело Малиновского), предписывалось:
— «… чтобы они, участвуя в разного рода партийных совещаниях, неуклонно и настойчиво проводили и убедительно отстаивали идею полной невозможности какого бы то ни было объединения большевиков с меньшевиками». «По трагической иронии истории, — пишет Борис Суварин, — Ленин придерживался аналогичного мнения».
И наконец при чтении воспоминаний поражает то единодушие, с которым все знавшие Ю. О. Мартова — в том числе и Ленин, Троцкий, Горький, Крупская — отзывались о его человеческих качествах, подчеркивая в особенности его мягкость, доброту, интеллигентность, чувствительность, неприятие насилия. Н. К. Крупская писала о том, что даже в период самых яростных фракционных споров Ленин сохранял высочайшее уважение к этому человеку. «Мартов был человеком чрезвычайной чувствительности, и благодаря тонкости своего восприятия понимал и развивал идеи Ленина с большим талантом», — писала она. В апреле 1922 года, уже после отъезда Мартова из РСФСР, Л. Троцкий писал в своих «Политических силуэтах»:
«Мартов несомненно является одной из самых трагических фигур революционного движения. Даровитый писатель, изобретательный политик, проницательный ум. Прошедший марксистскую школу, Мартов войдет тем не менее в историю
Интересная, хотя и не исчерпывающая характеристика Ю. Мартова. Прожитые страной 70 с лишним лет дают возможность взглянуть на многие «крупнейшие минусы» этого человека с иной точки зрения. Я думаю, далеко не случайно, что в последний год жизни, осмысливая противоречивые итоги Октября, и в особенности ту цену, которую пришлось заплатить за опыт построения коммунизма, В. И. Ленин с обостренным вниманием следил за судьбой изгнанного друга. Ведь многие предостережения Мартова оказались справедливыми — в частности, предвидение тех колоссальных бедствий, которые будут принесены народу, если буржуазно-демократическая революция, открывавшая для полуфеодальной России возможность быстрого экономического и политического развития в семье европейских государств, будет искусственно обращена в революцию социалистическую. 28 октября 1917 года, через два дня после большевистского переворота, ЦК РСДРП обратился с воззванием к рабочим Петрограда:
«Революции нанесен тяжелый удар, и этот удар нанесен не в спину генералом Корниловым, а в грудь — Лениным и Троцким… Не дождавшись даже открытия съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, эта партия путем военного заговора втайне от других социалистических партий и революционных организаций, опираясь на силу штыков и пулеметов, произвела государственный переворот… Страна разорена трехлетней войной. Войска Вильгельма вторглись в ее пределы и грозят уже Петрограду… И над этой разоренной страной, в которой рабочий класс составляет еще незначительное меньшинство населения, в которой народ еще только что освободился от векового рабства самодержавия, над этой страной в такой критический момент большевики вздумали проделать свой безумный опыт захвата власти, якобы для социалистической революции…»
Вспоминал ли Ленин об этой столь непривычно звучащей для нас оценке Октября в тот день, когда узнал о смерти своего друга — врага?
Ю. О. Мартов умер 4 апреля 1923 года. На его кремации и похоронах присутствовал Максим Горький. Но Ленин узнал об этой смерти не сразу, хотя статья-некролог памяти Мартова была помещена в «Правде» на следующий день за подписью К. Радека. В это время Ленину по болезни было запрещено читать газеты. Исследователи полагают, что о кончине Юлия Осиповича Ленин узнал в конце октября, когда запрет на чтение был снят. 6 ноября Н. К. Крупская писала:
«…Читаем с В. ежедневно газетки, он с интересом следил за событиями в Германии, вычитал и вытянул из нас все, что от него скрывали, — убийство Воровского, смерть Мартова и пр.»
…До смерти самого Ленина оставалось меньше года.
Неординарна и трагична судьба двух этих людей. Они вместе начинали революционный путь и почти одновременно подошли к смертному порогу. И тот и другой пораженные тяжкой болезнью, и тот и другой с тяжелыми думами о судьбах революции.
В революционном движении они были подобны двум долям единого плода. Разделенные тонкой материей схоластических споров, они не смогли дать сильного и стойкого ростка советской демократии. Горьки плоды этого разлада и последовавших за ним сумерек свободы. Лишенная плюрализма российская демократия оказалась не защищенной от разбуженных революцией демонов тьмы. И обе половины, и большая, и меньшая, вскоре были втоптаны в кровь сапогом безжалостной диктатуры.