Сумерки вождей
Шрифт:
Зиновьев недовольно бросил:
– Вот этого сейчас точно рассказывать не следует.
Сталин повернулся к Ленину. Со значением произнес:
– Так что я свое обещание исполнил.
– А что толку? Ордер на арест выдан. Повсюду объявления расклеены: министр юстиции распорядился: «Ульянова-Ленина Владимира Ильича арестовать в качестве обвиняемого по делу о вооруженном выступлении третьего и пятого июля в Петрограде». Полгорода за мной охотится!
– Володю ищут, – подтвердила Крупская. – Занимается этим полковник Никитин.
– Кто
– Борис Владимирович Никитин, начальник контрразведки Петроградского военного округа, – пояснил Зиновьев. – Он нас с вами считает платными немецкими агентами.
– Никитин заявился к нам на квартиру с помощником прокурора и кучей солдат, – рассказала Крупская. – Звонок и громкий стук в дверь. Открыли. И в одну минуту вся квартира наполнилась свирепой толпой юнкеров и солдат с ружьями. Искали Ильича всюду, где только можно предположить, что здесь способен спрятаться человек: под кроватями, в шкафах, за занавесками. Содержимое корзин и сундуков прокалывали штыками. Жандармы! Совсем как при старом режиме! Я им сказала все, что о них думаю. Меня повезли на допрос. Правда, потом отпустили. Но тебя, Володя, они не отпустят.
Ленин обреченно сказал:
– Теперь они нас перестреляют. Самый для них подходящий момент.
Вас арестуют, меня повесят
С улицы доносились злобные выкрики, отзвуки гневных речей.
– Читайте сегодняшние газеты! Документы подтверждают: большевистские лидеры получают деньги от немецкого Генерального штаба. Немецкие шпионы! Изменники! Убийцы! Смерть им! Смерть большевикам!
Зиновьев – его одутловатое лицо покрылось потом – не выдержал:
– Нельзя ли наконец закрыть окно!
– Жарко сегодня в городе, – робко заметила жена хозяина квартиры Ольга Евгеньевна Аллилуева. – Душно станет, задохнемся.
– Не задохнемся, – успокоил ее Зиновьев. – Нас быстрее передушат.
Все перешли в столовую и устроились за обеденным столом, накрытым белой скатертью. Стол находился в самом центре комнаты. В углу печка. Рядом горка для посуды, столик с самоваром. На стене часы с боем.
– Надо уходить на нелегальное положение, – предложил Свердлов. – В город вошли верные правительству войска. Все воинские части, которые выступили на нашей стороне, капитулировали и ушли в казармы. Всему конец.
Лица у всех были хмурые. Нервы – на пределе. Хозяйка дома разливала чай из самовара. Рука дрогнула, граненый стакан полетел на пол и со звоном разлетелся на куски. Все вздрогнули. Свердлов ринулся к двери, Зиновьев встал у окна и, приоткрыв занавеску, стал смотреть, что происходит на улице. Член ЦК и секретарь Петроградского комитета партии Глеб Иванович Бокий выхватил из-за пояса револьвер.
Сталин бросил в стакан крепко заваренного чая два больших куска рафинада, шумно поболтал ложечкой:
– А варенья домашнего не найдется? Или меда?
Хозяйка квартиры подобрала осколки разбитого стакана и протерла
– Вы кого-то ждете? – тревожно спросила Надежда Константиновна.
Сергей Аллилуев недоуменно пожал плечами:
– Все, кого приглашали, собрались.
Гости насторожились.
Ольга Евгеньевна побежала открывать:
– Я знаю, кто пришел!
Через секунду в столовую заглянула Надя и таинственно подмигнула Сталину:
– Иосиф, вы нам очень нужны!
Сталин неспешно поднялся и вышел, провожаемый недоуменными взглядами.
– Что случилось? – недовольно спросил Свердлов.
Старшая дочь Аллилуевых простодушно объяснила:
– Принесли костюм, который мы купили Иосифу.
Возмущенный Зиновьев выскочил вслед за Сталиным.
– Какой еще костюм! Куда ты уходишь? Надо решать, идти нам на допрос или нет. Судьба партии решается!
– Ты - еще не вся партия, – приостановившись на мгновение, холодно заметил Сталин. – Я сейчас вернусь. Попей пока чаю.
Зиновьев, взъерошенный, вернулся на кухню.
– Костюм у него был один, давнишний, очень потертый, – объясняла Анна оставшимся в комнате. – Мама два дня назад взялась починить пиджак и после тщательного осмотра заявила: «Нельзя вам больше, Иосиф, ходить в таком обтрепанном костюме. Обязательно нужен новый». Сталин говорит: «Мне времени нет этим заняться. Вот если бы вы помогли». Мама вместе с тетей Маней обошли магазины и раздобыли Иосифу костюм.
В соседней комнате на кровати разложили новенький мужской костюм. Сталин, довольно потирая руки, с готовностью сказал:
– Надо бы примерить. Вдруг не подойдет.
Размер его вполне устроил. Попросил Ольгу Евгеньевну:
– Сделайте мне под пиджак теплые вставки. Галстуков я все равно не ношу. А горло часто болит. Нам, кавказцам, питерский климат не подходит.
Ольга Евгеньевна, складывая костюм, спросила:
– Иосиф, а вы как считаете, Ленину и Зиновьеву нужно являться на суд?
Анна вмешалась:
– О чем ты говоришь, мама? Да их же могут убить! Кто тогда встанет во главе партии?
– Иосиф!
– вмешавшись в разговор, вместо матери ответила Надя. Повернулась к сестре: - А что ты так на меня смотришь? Неужто Иосиф не справится?
Она произнесла эти слова взволнованно и искренне. Сталин внимательно посмотрел на девушку, зардевшуюся под его взглядом. Скромно, но с достоинством заметил:
– Я не так известен, как Владимир Ильич.
А в столовой Ленин допытывался у собравшихся:
– Что армия? Какие настроения в казармах? Солдатская масса за нас или против нас?
– Армии больше нет, – отмахнулся Глеб Бокий. – Воевать не хотят. Солдаты приходят к нам в Петроградский комитет, жалуются: «Товарищи, мы уже не в силе стоять против такой механической и машинной бойни, мы уже потеряли свое здоровье, испортили нашу кровь. Во сне снится, что летит снаряд или аэроплан, вскакиваешь, кричишь».