Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)
Шрифт:
Я перевела разговор:
– В какое время встречаемся завтра?
Меня по-прежнему убивала мысль, что сейчас придется расстаться с ним.
– Там видно будет… суббота же, неужели не хочешь отоспаться? – напомнил он.
– Нет, – я слишком поспешила, и он спрятал улыбку.
– Значит, в обычное время, – решил он. – Чарли будет дома?
– Нет, завтра у него рыбалка, – я просияла, вспомнив, как удачно все сложилось.
Его голос стал резким:
– А что он подумает, если не застанет тебя дома?
– Понятия
Он со злостью посмотрел на меня, я отплатила ему той же монетой. Его сердитый взгляд впечатлял сильнее моего.
– На кого сегодня охотитесь? – спросила я, когда стало ясно, что в поединке взглядов я проиграла.
– Кто попадется в заповеднике. Далеко мы не поедем. – Казалось, его смущало то, как небрежно я упоминаю тайные подробности его жизни.
– А почему ты едешь с Элис? – полюбопытствовала я.
– Элис – самая… отзывчивая, – он нахмурился.
– А остальные? – мой вопрос прозвучал робко. – Какие они?
На краткий миг на его лбу возникли морщинки.
– Чаще всего – недоверчивые.
Я быстро оглянулась на его близких. Все они смотрели в разные стороны, точно как в тот раз, когда я увидела их впервые. Только теперь их было четверо, а их красавец-брат с волосами оттенка бронзы сидел напротив меня, и в его золотистых глазах отражалась тревога.
– Они недолюбливают меня, – догадалась я.
– Нет, не так, – возразил он, но его невинный взгляд внушал подозрения. – Они не понимают, почему я не могу оставить тебя в покое.
Я поморщилась.
– Я, кстати, тоже, если уж на то пошло.
Эдвард медленно покачал головой, закатил глаза к потолку и снова встретился со мной взглядом.
– Я же объяснял: ты совсем не знаешь себя. Ты не такая, как все, с кем я когда-либо был знаком. Ты меня интригуешь.
Возмущенный взгляд был моим ответом: я нисколько не сомневалась, что сейчас он меня дразнит.
Он улыбнулся, разгадав выражение моего лица.
– Благодаря своим преимуществам, – вполголоса объяснил он, мимолетным жестом коснувшись своего лба, – восприятие человеческой натуры у меня в целом лучше среднестатистического. Люди предсказуемы. Но ты… ты никогда не делаешь того, чего я от тебя жду. И неизменно застаешь меня врасплох.
Я отвернулась, вновь окинув смущенным и недовольным взглядом его семью. После объяснений Эдварда я почувствовала себя чем-то вроде подопытного кролика. Мне захотелось высмеять саму себя – за то, что я ожидала чего-то иного.
– Эта часть объяснений довольно проста, – продолжал он. Я чувствовала, что он смотрит на меня в упор, но отворачивалась, чтобы он не заметил огорчение в моих глазах. – Но остальное… облечь в слова гораздо труднее…
Пока он говорил, я засмотрелась на Калленов. Вдруг Розали, белокурая и головокружительно красивая сестра Эдварда, повернулась, чтобы посмотреть
Розали отвернулась, я обрела свободу и вздохнула с облегчением. В моих широко раскрытых глазах Эдвард прочел растерянность и страх.
Сдавленным голосом он попросил:
– Прости ее, она просто беспокоится. Понимаешь… не только мне грозит опасность, если после того, как я открыто провел с тобой столько времени… – он потупился.
– Если что?
– Если все кончится… скверно, – он уронил голову на ладони, как тем вечером в Порт-Анджелесе. Он явно страдал, мне хотелось утешить его, но я понятия не имела, как. Я невольно протянула к нему руку, но тут же опустила ее на стол, опасаясь лишь навредить своим прикосновением. Только немного погодя я осознала, что мне следовало бы испугаться его слов. Я ждала, когда придет страх, но по-прежнему лишь сочувствовала Эдварду, понимая, как ему больно.
И злилась – злилась, что Розали помешала ему сказать то, что он собирался. Как вернуться к разговору, я не знала. Он по-прежнему закрывал лицо ладонями.
Стараясь говорить своим обычным тоном, я спросила:
– Тебе уже пора?
– Да, – он поднял голову, мгновение оставался серьезным, потом его настроение снова переменилось, и он улыбнулся. – Может, это даже к лучшему. Нам осталось высидеть на биологии еще пятнадцать минут этой паршивой киношки, а я уже сыт ею по горло.
Я вздрогнула: за спиной Эдварда вдруг возникла Элис с ее короткими, чернильно-черными волосами, колючим ореолом окружающими ее утонченное личико эльфа. Гибкость и грация ее тонкого тела были очевидны даже в момент полной неподвижности.
Не сводя с меня глаз, Эдвард произнес:
– Элис.
– Эдвард, – отозвалась она высоким сопрано, почти таким же приятным, как его голос.
– Элис – Белла, Белла – Элис, – представил он нас друг другу с небрежным жестом и натянутой улыбкой.
– Привет, Белла, – глаза, как из блестящего обсидиана, были непроницаемы, но улыбка казалась дружеской. – Приятно наконец-то познакомиться с тобой.
Эдвард метнул в нее мрачный взгляд.
– Привет, Элис, – робко пробормотала я.
– Готов? – спросила она у брата.
Голос Эдварда прозвучал холодно:
– Скоро буду. Встретимся у машины.
Элис ушла, не добавив ни слова. Ее походка была такой плавной и грациозной, что я ощутила острый укол зависти.
– Пожелать вам хорошо повеселиться, или не тот случай? – спросила я, повернувшись к нему.
– Нет, почему же. Подойдет, – усмехнулся он.
– Тогда желаю вам повеселиться от души, – я постаралась произнести эти слова искренне, но Эдварда, конечно, не обманула.