Сумма теологии. Том IV
Шрифт:
Если же речь идет о такой вещи, природа которой неизменна, природный модус которой не может быть превышен продолжительностью присутствия какого бы то ни было доставляющего удовольствие объекта и которая может одновременно созерцать этот объект целиком, то такой вещи изменение не приносит никакого удовольствия. И чем более удовольствие приближается к указанным характеристикам, тем более оно и непрерывно.
Ответ на возражение 1. Хотя субъект движения еще не обладает тем, к чему он движется, совершенным образом, тем не менее он уже начинает им обладать, и в этом отношении само движение бывает приятным. Но это удовольствие, понятно, далеко от совершенства, поскольку наиболее совершенные удовольствия относятся к неизменным вещам. Кроме
Ответ на возражение 2. Движение причиняет тяготы и усталость тогда, когда оно превосходит наши природные способности. Этим оно не доставляет нам удовольствие, но зато устраняет препятствия с пути нашей природной способности.
Ответ на возражение 3. Привычное бывает приятным постольку, поскольку оно становится природным (ведь привычка – вторая натура). Но доставляющее удовольствие движение – это не то движение, которое изменяет привычку, а скорее то, которое препятствует уничтожению природного модуса бытия, могущему последовать [излишне] продолжительной деятельности. Таким образом, благодаря одной и той же сродной природе причине бывают приятными и движение, и привычка.
Раздел 3. Причиняют ли удовольствие надежда и память?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что надежда и память не могут причинять удовольствие. В самом деле, как говорит Дамаскин, удовольствие производится наличным благом [565] . Но надежда и память связаны с тем, что отсутствует, поскольку память относится к прошлому, а надежда – к будущему. Следовательно, надежда и память не причиняют удовольствия.
565
De Fide Orth. II.
Возражение 2. Далее, одна и та же вещь не может обусловливать противоположности. Но надежда обусловливает печаль, согласно сказанному: «Надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце» (Прит. 13:12). Следовательно, надежда не причиняет удовольствия.
Возражение 3. Далее, надежда связана с удовольствием с точки зрения блага точно так же, как вожделение или любовь. Следовательно, надежда является причиной удовольствия в той же мере, что и вожделение или любовь.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Утешайтесь надеждою» (Рим. 12:12); и еще: «Вспоминаю о Боге – и услаждаюсь» [566] (Пс. 76:4).
Отвечаю: удовольствие обусловливается наличием соответствующего нам блага в той мере, в какой это благо тем или иным способом ощущается или схватывается. Но вещь может наличествовать для нас двояко. Во-первых, она может наличествовать в знании, то есть согласно тому как познанная вещь находится в познающем посредством подобия; во-вторых, [она может наличествовать] в действительности, то есть согласно тому, как одна вещь тем или иным образом находится в реальном соединении с другой, причем либо актуально, либо потенциально. И коль скоро реальное соединение превосходит соединение посредством подобия, каковым является соединение в знании, далее, коль скоро актуальное соединение превосходит потенциальное, то наибольшим удовольствием является то, которое восходит к ощущению наличествующего чувственного объекта. Второе место принадлежит удовольствию, связанному с надеждой, поскольку такое соединение приятно не только со стороны схватывания, но также и со стороны способности или силы обретения объекта удовольствия. Третье место принадлежит удовольствию, связанному с памятью, поскольку в этом случае присутствует только соединение со стороны схватывания.
566
В
Ответ на возражение 1. Надежда и память, действительно, относятся к тем вещам, которые в собственном смысле слова отсутствуют. Однако они в то же время и некоторым образом существуют: то ли со стороны одного лишь схватывания, то ли как со стороны схватывания, так и со стороны возможности – пусть только предполагаемой – их обретения.
Ответ на возражение 2. Ничто не препятствует тому, чтобы одна и та же вещь различными способами обусловливала противоположности. Так и надежда: в той мере, в какой она в настоящем оценивает будущее благо, она обусловливает удовольствие, а в той мере, в какой это подразумевает отсутствие указанного блага, она обусловливает печаль.
Ответ на возражение 3. Любовь и вожделение тоже обусловливают удовольствие. Ведь любимое приятно любящему, поскольку любовь – это своего рода союз или соприродность любящего и любимого. Подобным же образом и каждый объект вожделения приятен желающему, поскольку вожделение, как правило, жаждет удовольствий. Однако надежда, предполагающая уверенность в реальности доставляющего удовольствие блага, чего не предполагают ни любовь, ни вожделение, превосходит последние по степени обусловливания удовольствия, равно как превосходит она и относящуюся к уже прошедшему память.
Раздел 4. Причиняет ли удовольствие печаль?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что печаль не может причинять удовольствие – ведь ничто не обусловливает собственную противоположность. Но печаль противоположна удовольствию. Следовательно, она его не причиняет.
Возражение 2. Далее, у противоположностей и следствия противоположны. Но когда думается о том, что доставляет удовольствие, это обусловливает удовольствие. Следовательно, воспоминание о грустном обусловливает не удовольствие, а печаль.
Возражение 3. Далее, печаль так относится к удовольствию, как ненависть – к любви. Но ненависть не обусловливает любовь, скорее, наоборот, о чем уже было сказано (29, 2). Следовательно, печаль не обусловливает удовольствие.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Слезы мои были для меня хлебом день и ночь» (Пс. 41. 4), где под хлебом должно разуметь удовольствие утешения. Следовательно, слезы, которые являются следствием печали, могут доставлять удовольствие.
Отвечаю: печаль можно рассматривать двояко, а именно как существующую актуально и как существующую в памяти, и в обоих случаях печаль может обусловливать удовольствие. В самом деле, актуально существующая печаль причиняет удовольствие постольку, поскольку она связана с мыслью о любимом, отсутствие которого вызывает печаль, и сама эта простая мысль доставляет удовольствие. Воспоминание о печали становится причиной удовольствия благодаря последовавшему [печали] избавлению [от нее], поскольку отсутствие зла рассматривается как нечто благое; поэтому чем более человек думает о своем избавлении от того, что причиняло ему страдание и боль, тем больше он находит причин для радости. В связи с этим в двадцать второй книге [своего трактата] «О граде Божием» Августин говорит, что «когда блаженному приходит на ум былая печаль или здоровый припоминает о минувшей боли без того, чтобы чувствовать эту боль… то это еще более наполняет их радостью и весельем». А еще он говорит, что «чем труднее было сражение, тем больше и радости в триумфе» [567] .
567
Confess. VIII, 3.