Сумма теологии. Том V
Шрифт:
Возражение 2. Далее, теологические добродетели – это как бы божественные добродетели. Но божественные добродетели, как было показано выше (61, 5), являются образцовыми и находятся не в нас, а в Боге. Следовательно, теологические добродетели не являются добродетелями человека.
Возражение 3. Далее, теологические добродетели называются так постольку, поскольку определяют нас к Богу, Который суть первое начало и конечная цель всего. Но сама природа разума и воли человека определяет его к его первому началу и конечной цели. Следовательно, в каких бы то ни было навыках к теологическим добродетелям, которые бы определяли разум и волю к Богу, нет никакой необходимости.
Этому противоречит следующее: предписываемое
244
В каноническом переводе: «Боящиеся Господа! Ожидайте милости Его… Веруйте Ему… Надейтесь на благое».
Отвечаю: добродетели необходимы для совершенствования человека, поскольку, как уже было показано выше (5, 7), человек может обрести счастье благодаря добрым делам. Но, как было показано (5, 5), человеческое счастье двояко. Одно адекватно человеческой природе, и это счастье, которое, если так можно выразиться, человек может обрести через посредство своих природных начал. Другое же счастье превосходит человеческую природу, и его человек может обрести только с помощью божественной силы через посредство своего рода богопричастности, в связи с чем [в Писании] сказано, что благодаря Христу мы «соделались причастниками Божеского естества» (2 Петр. 1:4). И коль скоро такое счастье превосходит способности человеческой природы, природных начал человека, позволяющих ему совершать соответствующие его способностям добрые дела, недостаточно для того, чтобы определить человека к такому счастью. Следовательно, человеку необходимо получить от Бога некоторые дополнительные начала, посредством которых он мог бы быть определен к сверхъестественному счастью точно так же, как он определяется к врожденной ему цели посредством своих природных начал, хотя и не без божественного вспомоществования. Такого рода начала называются «теологическими добродетелями», во-первых, поскольку в силу того, что они правильно определяют нас к Богу, их объектом является Бог; во-вторых, поскольку они могут быть всеяны в нас только Богом; в-третьих, поскольку об этих добродетелях мы можем узнать только через преподанное нам Святым Писанием божественное откровение.
Ответ на возражение 1. Природу можно приписывать вещи двояко. Во-первых, сущностно, и в этом смысле теологические добродетели превосходят природу человека. Во-вторых, по причастности, как [например] горящее дерево становится причастным природе огня, и в этом смысле, как было показано выше, человек может стать причастником божественной природы, в результате чего рассматриваемые добродетели могут оказаться адекватными человеку в отношении той природы, которой он стал причастным.
Ответ на возражение 2. Эти добродетели называются божественными не потому, что благодаря им становится добродетельным Сам Бог, но потому, что с их помощью Бог делает добродетельными нас и определяет нас к Себе. Следовательно, это не столько образцовые, сколько поучительные добродетели.
Ответ на возражение 3. Разум и воля по природе определены к Богу постольку, поскольку Он суть начало и цель природы, а не поскольку Он адекватен природе. Но разум и воля по природе недостаточно определены к Нему в том отношении, в каком Он является объектом сверхъестественного счастья.
Раздел 2. ОТЛИЧАЮТСЯ ЛИ ТЕОЛОГИЧЕСКИЕ ДОБРОДЕТЕЛИ ОТ УМСТВЕННЫХ И НРАВСТВЕННЫХ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим
Возражение 1. Кажется, что теологические добродетели не отличаются от нравственных и умственных добродетелей. В самом деле, теологические добродетели, коль скоро они находятся в человеческой душе, необходимо должны совершенствовать ее или со стороны умственной, или со стороны желающей части. Но добродетели, которые совершенствуют умственную часть, называются умственными, а добродетели, которые совершенствуют желающую часть, называются нравственными. Следовательно, теологические добродетели не отличаются от нравственных и умственных добродетелей.
Возражение 2. Далее, теологическими добродетелями называются те добродетели, которые определяют нас к Богу. Но среди умственных добродетелей есть та, которая определяет нас к Богу, а именно мудрость, которая, исследуя наивысшие причины, касается божественных вещей. Следовательно, теологические добродетели не отличаются от умственных добродетелей.
Возражение 3. Далее, Августин показал, каким образом четыре главные добродетели «соответствуют различным движениям любви» [245] . Но любовь – это [в том числе и] любовь к высшему, которая является теологической добродетелью. Следовательно, нравственные добродетели не отличаются от теологических [добродетелей].
245
De Мог. Eccl. XV.
Этому противоречит следующее: превосходящее природу человека отличается от того, что адекватно его природе. Но теологические добродетели превосходят природу человека, в то время как умственные и нравственные добродетели, как это явствует из вышесказанного (58, 3), адекватны его природе. Следовательно, они отличаются друг от друга.
Отвечаю: как уже было сказано (54, 2), видовое различие навыков проистекает из формального различия их объектов. Но объектом теологических добродетелей является Сам Бог, Который, будучи конечной целью всего, превосходит возможности постижения нашего разума. С другой стороны, объектом умственных и нравственных добродетелей является то, что может быть постигнуто человеческим разумом. Поэтому теологические добродетели отличаются от нравственных и умственных добродетелей по виду.
Ответ на возражение 1. Умственные и нравственные добродетели совершенствуют ум и желание человека адекватно способностям человеческой природы, тогда как теологические добродетели – сверхъестественным образом.
Ответ на возражение 2. Мудрость, которую Философ полагает умственной добродетелью [246] , относится к божественному настолько, насколько оно доступно человеческому разуму. Теологическая добродетель, со своей стороны, относится к тому же, но насколько оно превосходит человеческий разум.
246
Ethic. VI, 3, 7.
Ответ на возражение 3. Хотя любовь к высшему – это [всегда] любовь, но не всегда любовь – это любовь к высшему. Поэтому когда говорят, что любая добродетель соответствует движению любви, то это следует понимать как сказанное или о любви в широком смысле слова, или о любви к высшему. Если о любви говорится в широком смысле слова, то любая добродетель соответствует движению любви настолько, насколько любой основной добродетели необходимы движущие [душевные] страсти, а любовь, как уже было сказано (27, 4), суть источник и причина каждой [душевной] страсти. Если же имеется в виду любовь к высшему, то это означает не то, что всякая добродетель сущностно является любовью к высшему но то, что все добродетели некоторым образом зависят от любви к высшему, о чем речь у нас впереди (65, 2, 5).