Сумма теологии. Том VII
Шрифт:
Затем, объектом любви к горнему является Бог, а любящим – человек. Поэтому видовое разнообразие относящейся к любви к горнему любви к ближнему основано на отношении ближнего к Богу, по каковой причине мы из любви к горнему должны желать большего блага тому, кто ближе к Богу. В самом деле, хотя то благо, которое любовь к горнему желает всем, а именно вечное блаженство, само по себе суть одно, тем не менее, оно обладает различными степенями, вытекающими из различия причастности блаженству Любви же к горнему приличествует желать осуществления божественной правосудности, согласно которой лучшие люди должны быть в большей мере причастны блаженству. А это напрямую связано с видом любви, поскольку видовое различие любви основано на различии тех благ, которые мы желаем тем, кого любим.
С другой стороны, мера интенсивности любви связана
Далее, нам следует также принять во внимание и другое различие, а именно что некоторые ближние связаны с нами своим естественным происхождением, и эта связь не может быть разорвана, поскольку происхождение делает их такими, какими они есть. Но совершенство добродетели близости к Богу, как было показано выше (24, 4, 10, 11), может возникать и исчезать, возрастать и умаляться. Поэтому нет ничего несообразного в том, что можно из любви к горнему желать близкому человеку быть лучшим, чем кто-либо иной, и благодаря этому достичь более высокой степени блаженства.
Кроме того, есть и ещё одна причина, по которой из любви к горнему мы больше любим тех, кто нам наиболее близок, – ведь мы любим их большим количеством способов. В самом деле, с теми, кто с нами не связан, у нас нет никакой иной дружбы помимо [дружественности] любви к горнему, тогда как с теми, кто с нами связан, у нас есть и некоторые другие [виды] дружбы, соответствующие тем способам, какими они [с нами] связаны. И коль скоро благо, на котором основана любая другая дружба добродетельных [людей], определено как к своей цели к тому благу, на котором основана любовь к горнему, то из этого следует, что любовь к горнему распоряжается всяким актом другой [добродетельной] дружбы. Это подобно тому, как искусство, которое направлено к цели, распоряжается искусством, которое направлено на средство [к достижению цели]. Поэтому этим самым актом любви к кому-либо по причине того, что он является нашим родственником или связан с нами постольку поскольку он наш земляк, или по какой иной причине, которая направляет к цели любви к горнему, можно распоряжаться посредством любви к горнему так, чтобы из любви к горнему, выявляя ее и следуя ей, мы большим количеством способов могли любить тех, кто нам наиболее близок.
Ответ на возражение 1. Нам заповедано ненавидеть родственников не по причине родства, а потому, что они являются препятствием между нами и Богом. В указанном отношении они не столько родственники, сколько враги, согласно сказанному [в Писании]: «Враги человеку – домашние его» (Мих. 7:6).
Ответ на возражение 2. Любовь к горнему сообразует человека с Богом адекватно, побуждая человека соответствовать тому, что он есть, постольку, поскольку Бог соответствует тому, что Он есть. В самом деле, как было показано выше (II-I, 19, 10), когда мы исследовали благость воли, из любви к горнему нам подчас приличествует желать некоторые вещи из тех, которые Бог не желает, поскольку желать их не приличествует Ему
Ответ на возражение 3. Любовь к горнему выявляет акт любви не только как относящийся к объекту, но и как относящийся к любящему, о чем уже было сказано. Вследствие этого наиболее любимым является тот, кто наиболее близок.
Раздел 8. ДОЛЖНЫ ЛИ МЫ БОЛЬШЕ ЛЮБИТЬ ТЕХ, КТО СВЯЗАН С НАМИ КРОВНЫМИ УЗАМИ?
С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что мы не должны больше любить тех, кто наиболее тесно связан с нами кровными узами. Ведь сказано же [в Писании], что «бывает друг, более привязанный, чем брат» (Прит 18:25). И Валерий Максим говорит, что «узы дружбы крепки и ни в чем не уступают узам крови». Кроме того, несомненно и бесспорно, что жребий рождения случаен, тогда как в дружеские отношения мы вступаем по доброй воле и с твердыми обязательствами. Следовательно, мы не должны любить более других тех, кто связан с нами кровными узами.
Возражение 2. Далее, Амвросий говорит: «Я люблю вас, рожденных мною в Евангелии, не меньше, чем как если бы я родил вас в браке, поскольку природа направляет к любви не больше, чем благодать». Действительно, мы должны более любить
Возражение 3. Далее, как говорит Григорий, «любовь подтверждается делами» [305] . Но мы обязаны совершать дела любви в отношении не только своих родственников. Так, в армии человек должен повиноваться своему командиру в большей степени, нежели отцу. Следовательно, мы не обязаны любить своих родственников больше других.
305
Hom. XXX in Evang.
Этому противоречит следующее: заповеди Десятисловия содержат специальное предписание о почитании наших родите лей (Исх. 20:12). Следовательно, мы должны особенно любить тех, кто соединен с нами кровными узами.
Отвечаю: как уже было сказано (7), из любви к горнему мы должны любить тех, кто нам более близок, больше – как потому, что наша любовь к ним более интенсивна, так и потому, что для любви к ним у нас имеется больше причин. Затем, интенсивность любви возникает из соединения любящего и любимого, и потому нам надлежит соизмерять любовь к той или иной личности с соответствующим видом соединения, то есть так, что человека более всего любят за то, что связано именно с этим вот конкретным соединением, по причине которого его любят. Кроме того, сопоставляя любовь с любовью, мы должны также сопоставлять одно соединение с другим. Так, нам надлежит говорить, что дружба кровных родственников основана на общности естественного происхождения, дружба сограждан – на общности их гражданства, а дружба тех, кто сражается плечом к плечу, – на боевом товариществе. Поэтому в том, что связано с природой, больше всех мы должны любить нашу родню, в том, что связано с гражданскими делами, мы должны отдавать предпочтение нашим согражданам, а на поле битвы – нашим товарищам по оружию. По этой причине Философ говорит, что «нам надлежит воздавать каждому свойственное ему и подобающее. Так, видимо, и делают. Ведь на свадьбу зовут родственников…. Если же говорить о пропитании, то тут в первую очередь, видимо, следует оказывать поддержку родителям… и оказывать им почести» [306] . И то же самое можно сказать и о других видах дружбы.
306
Ethic. IX, 2.
Если же мы сопоставим соединение с соединением, то станет очевидным, что то соединение, которое вытекает из естественного происхождения, является предшествующим и наиболее постоянным из всех, поскольку оно суть нечто, затрагивающее самую субстанцию, тогда как другие виды соединения являются последующими и могут полностью прекращаться. Поэтому дружба между родственниками наиболее стабильна, в то время как другие дружбы могут быть сильнее ее только со стороны того, что присуще конкретно каждой из них.
Ответ на возражение 1. Поскольку дружеские отношения между товарищами возникают по их собственному выбору, постольку любовь, связанная с этим видом [дружбы], предпочтительней любви к родственникам в том, в чем мы вольны в выборе своих поступков, например, в своей деятельности.
Однако родственная дружба более постоянна, поскольку она более естественна и преобладает в том, что непосредственно затрагивает природу по каковой причине у нас перед родственниками больше обязательств, связанных с обеспечением их [естественных] нужд.
Ответ на возражение 2. Амвросий говорит о любви благорасположения в содружестве по благодати, а именно о нравственном обучении. Действительно, в подобных вопросах человек обязан поддерживать рожденных им духовно духовных детей больше, чем детей телесных, которых он обязан поддерживать телесно, обеспечивая их хлебом насущным.
Ответ на возражение 3. То, что во время сражения человек повинуется командиру больше, чем собственному отцу, показывает, что он любит своего отца меньше, но не просто, а относительно, то есть в том, что касается любви, которая зиждется на боевом товариществе.