Сумрачный мир
Шрифт:
– Сколько? – Волк никогда не был слишком жадным, предпочитая зарабатывать помаленьку, но регулярно. И сейчас им двигала не жажда наживы, у него дочь лежала в киевском онкологическом центре. Три дня назад, ее перевели в местный хоспис. Если какое чудо и было способно поднять девочку, то только «эскулап». Этот артефакт лечил почти все, включая лейкимию, но был настолько редким, что многие вообще не верили в его существование.
– Ты же знаешь, Волк, он бесценен.
– Смазка, – сталкер вспоминал дочку, какой ее запомнил, бледную, слабенькую – я любые деньги заплачу.
– Нет, – покачал головой Миша – цена одна, пойдешь со мной!
– А если я не вернусь? Что если мы не вернемся?
– Волк,
– Я пойду, – твердо сказал сталкер – обещаю тебе!
Волк заперся в бункере с Сидоровичем, решая вопрос переправки «эскулапа». Миша лежал на прелом матрасе и пытался заснуть. Вместо нормального сна в голове кружился хоровод то ли снов, то ли галлюцинаций. Красная лента, медленно соскальзывающая с изящной женской ладони. Огромные грибы, в три человеческих роста, самых причудливых расцветок. Ободранный голый человек, при чем Миша почему-то был уверен, что он шпион. Маленькая девочка с окровавленным кованым крюком в руках, стоящая на краю загаженной площади. Вокруг стоял душный запах ржавчины, и женский голос все повторял: «помни кто ты».
Под утро, Миша все же заснул, если ему что и снилось, он не запомнил. Проснулся сталкер в отвратительном настроении, злой, не выспавшийся и трезвый. То есть в самом идеальном состоянии духа, для похода по Зоне.
Он подсел к костру. Молодые предложили ему водки. Как лекарство от радиации, да и от психоза, водку здесь пили все. Миша отказался, сегодня ему требовалась трезвая голова, поэтому он просто глотнул две таблетки «антирада». Гарантированная изжога, зато прицел не будет плясать.
Пришел Волк и принес термос кофе, видимо у Сидоровича разжился. Кружка растворимой бурды, взбодрила Мишу. Они еще раз проверили снаряжение и даже попрыгали, чтобы проверить, не лязгает ли чего. Волк достал карту:
– Я так думаю, – он провел карандашом линию от Кордона мимо Свалки, прямо к Агропрому – на Свалке нам делать нечего, пройдем по краю Агропрома, если повезет, то не засветимся перед вояками. А бандюков там не много осталось, авось отобьёмся. – он продолжил линию к лагерю ученых – Но на Янтаре, полно снорков и зомби, думаю надо взять пару дробовиков….
– Волк, – усмехнулся Миша – я знаю способ лучше.
Миша достал из рюкзака антирадиационный свинцовый контейнер, аккуратно отвинтил крышку. Оттуда выпорхнула маленькая шаровая молния и уютно примостилась на ладони Смазки.
– «Телепорт»! – выдохнул Волк, этот артефакт не был такой редкостью как «эскулап», но найти его можно было только очень глубоко в Зоне. Поодиночке они встречались довольно часто и назывались «Лунный свет», слегка радиоактивные, они обладали полезным качеством, увеличивая силу и выносливость человека. Но если аномалия «электра» производила не один, а сразу два артефакта, то они были неразлучно связанны, как бы далеко не находились друг от друга. При сильном ударе об землю, эта связь активизировалась, и получался тепортационный тоннель. Мгновенная связь между двумя точка пространства.
Чтобы не привлекать внимания, «Лунный свет» активировали в близлежащем овраге. Зябко передернув плечами, Волк шагнул в мерцающий тоннель. Миша выждал минуту, чтобы не натолкнуться на товарища при выходе и собрался идти следом. КПК уколол его руку, видимо на металлическом корпусе появилась заусеница. Миша потер кисть и механически взглянул на экран. Он сам отключил прибор, техника не переносила телепортацию. Но на темном экране светились буквы: «помни кто ты».
Миша задумался. Невозможно прислать сообщение
Сталкер, поправил автомат и шагнул в тоннель телепорта.
Глава восьмая.
Рита засунула бутылку мутного самогона в рукав засаленной, потрепанной куртки. Одежда была с чужого плеча и размера на два больше. Сейчас Риту это радовало, мужики, что сидели у подъезда, вполне могли отобрать выпивку. Посиневшими от холода пальцами она открыла дверь в общий коридор. В лицо пахнуло теплом и привычными запахами: немытых тел и носков, хозяйственного мыла и хлорки, перекисшей капустой и табачным дымом. Вытертые половицы скрипели под ногами, в тусклом свете грязной лампочки, велосипеды и коляски приобретали гротескные формы. После яркого солнца, в полумраке можно было натолкнуться на что-нибудь, но Рита прекрасно помнила этот коридор.
Девушка улыбнулась, она дома, и все будет хорошо. Бабка Марыся выглянула из своей каморки и беззубо улыбнулась ей. Из ее комнаты шибанул в нос запах застарелой мочи и старости. Остальные жильцы ее терпеть не могли, но Рите эта безумная бабушка нравилась, она, во всяком случае, не орала пьяные песни в два часа ночи и не устраивала коллективный мордобой. Наскоро поздоровавшись, симпатия к бабушке, не отключала обоняния, Рита проскользнула дальше по коридору.
На кухне гремела кастрюлями тетя Марта. Рокочущим прибоем из ее объемных телес доносился мат, которого, впрочем, она не замечала и даже удивлялась, откуда ее сынишка знает такие слова. По ее версии, ребенок приносил все это из детского сада, где курва воспитательница, ни шиша не следит за детьми.
С ней Рита не здоровалась без крайней нужды, тетя Марта заболтает до смерти любого, кто имеет неосторожность спросить, как у нее дела. Про свои дела она рассказывала подробно, с эмоциями и жестами. Ей удалось миновать болтливую опасность и дойти до предпоследней двери.
Когда-то покрашенная в коричневый цвет, сейчас большая часть краски облупилась, она вызывала у Риты теплые эмоции, ведь очень приятно вернуться с мороза домой. Рита прикоснулась к отполированной временем мельхиоровой ручке. Коснулась обшарпанной древесины, на которой, какой-то чудак написал мелом «помни кто ты». Она достала ключ, к кольцу которого, была пристегнута маленькая плюшевая мышка, Рита выиграла ее в игровом автомате, что раньше стоял в гастрономе за углом.
Замок как обычно заело, и Рита стала дергать ключ туда-сюда, пытаясь попасть на нужные зубья сношенного механизма. За дверью послышался скрип диванных пружин и металлический грохот вперемешку с матом. Похоже, мать проснулась и перевернула таз, что Рита подставила, на случай если ее стошнит, опять оттирать пол за мамашей, ей совсем не хотелось.
– Ритка, – сипло крикнула мать – ты что ли?
– Я, мама, – ответила Рита – замок опять заело.
За дверью послышались шаркающие шаги и щелчки поворачиваемого замка. Мать стояла на пороге, взъерошенная, с отекшим лицом, на котором отпечатались складки подушки, она торопливо застегивала выцветший ситцевый халат, второпях промахнулась на одну пуговицу и он сидел на ней как кусок грязной мешковины. Сквозь дыры в тапочках видны были желтые, давно не стриженые ногти. Ее руки ощутимо дрожали, а запах перегара заставил Риту поморщится, что не укрылось от мутного взора мамочки: