Сунь Ят-сен
Шрифт:
Но вот, наконец, и Нью-Йорк. Куда ехать отсюда? Деньги он тут соберет у друзей китайцев. Объехать европейские столицы и выступить там от имени встающей на ноги молодой республики? Слухи об интервенции уже заполняют нью-йоркские газеты. Маньчжуры ищут займов в европейских странах. Он поедет в Англию. Потом будет видно, что делать. Но раньше всего — в Англию. Если Англия не поддержит маньчжуров, то и Япония не поддержит. Другие тоже не станут рисковать.
Уже несколько раз какой-то китаец приходил в эти дни в дом профессора Джеймса Кентли в Лондоне и спрашивал доктора Сунь Ят-сена. Китаец этот твердил, что доктор Сунь должен быть у них и у него для доктора Суня важное сообщение из Кантона. Госпожа Кентли
Телеграмма прочитана. Его зовут домой. Милая его сердцу, дорогая родина ждет его, он там нужен, революция призывает своего вождя! Он решает еще немного задержаться. Он встречается с английскими министрами. Для них доктор Сунь частное лицо. Но у него мандат от народа, взявшего судьбу в собственные руки. Ему на словах обещают, что денег маньчжурам не дадут. Такое словесное обещание дано и в Париже. Английские власти снимают запрет на въезд Сунь Вэня в их владения на Дальнем Востоке. После этого он выезжает в Китай по маршруту: Лондон — Пенанг — Гонконг.
А мы вернемся немного назад.
В Хубэе события развивались быстро. Власти все-таки пронюхали о чем-то. Тревога их еще усилилась, когда в Сычуани вспыхнуло восстание и пришлось отправить туда часть войск из учанского гарнизона. И в самом Учане не переставали циркулировать слухи о предстоящем восстании.
В революционных кругах ждут возвращения Цюй Чжэна из Шанхая и прибытия Хуан Сина. 9 октября в Учан вернулса из кратковременной отлучки руководитель Литературного общества Цзян И-y. Ему сообщают, что Цюй Чжэн все еще в Шанхае и что Хуан Син советует отложить восстание до конца октября с тем, чтобы другие провинции также успели подготовиться. Цзянь И-y созвал совещание объединенного штаба по подготовке восстания в Учане и высказался за то, чтобы отложить выступление до 16 октября, а пока усилить работу в воинских частя«, особенно в артиллерийском полку, пушки которого дадут сигнал к восстанию.
Но тут вмешивается «его величество случай».
Еще с февраля Союз всеобщего прогресса снял дом на территории русской концессии в Ханькоу и устроил там одну из своих конспиративных квартир. На этой квартире хранились различные секретные материалы, списки членов, планы Учана и набросок боевого расписания — атаки ворот Учана ударными группами восставших, революционные флаги, нарукавные повязки, оружие и, главное, динамит и готовые бомбы. Снаряжением бомб занимался один из руководителей союза, Сунь У, военный по профессии, член Объединенного союза.
9 октября во второй половине дня на этой конспиративной квартире раздался сильный взрыв. Сунь У, снаряжавший бомбу, был тяжело ранен. Товарищи успели вынести его и спрятать в надежном месте, где ему была оказана медицинская помощь. Но нагрянула полиция концессии и задержала четверых «подозрительных» — трех мужчин и одну женщину. Сообщили китайским властям в Учан. Оттуда прибыли маньчжурские жандармы, и начался «розыск». Наместник приказал запереть все городские ворота Учана, произвести массовые обыски и аресты среди «неблагонадежных». Объединенный штаб революционных организаций собрался в 5 часов вечера 9 октября и принял решение начать выступление в ночь на 10 октября. Передать этот приказ по воинским частям и по боевым группам, однако, не успели. Той же ночью полиция напала на след некоторых явочных квартир революционеров, захватила тридцать два человека, оружие, боеприпасы и взрывчатку. Едва не попал в руки полиции главком Цзян И-y, но сумел скрыться.
Рано утром 10 октября палачи обезглавили перед зданием резиденции наместника Жуй Чэна трех арестованных накануне революционеров — членов штаба по подготовке восстания: Лю Яо-чэня, Пень Чу-фаня и Ян Хун-шэна. Снова пролилась святая кровь. То была первая
Но дни маньчжуров в том городе были сочтены.
В распоряжении революционного штаба было пять батальонов, в общей сложности две тысячи бойцов. Приказ о выступлении был ими, наконец, получен. Кто поведет солдат?
Главком Цзян И-y не показывался, его не было в городе. Начальник штаба Сунь У ранен. Но командир нашелся. Революция — мастер импровизаций.
В 9 часов вечера 10 октября командир отделения одной из рот 8-го саперного батальона Сюн Бин-кунь, член революционной организации «Литературное общество», вбежал в ротное помещение и крикнул: «Товарищи, разбирай винтовки, пошли бить маньчжуров!» Несколько офицеров пытались задержать солдат, их избили и связали. Выбежали во двор, стали подбегать солдаты других рот. Вооруженные солдаты кинулись к казарме маньчжурской знаменной роты, разоружили этих жандармов, захватили арсенал. Кругом шла беспорядочная стрельба. Из других казарм высыпали еще солдаты. Это были бойцы 15-го стрелкового батальона. В течение неполного часа солдаты и младшие офицеры овладели военным городком 8-й дивизии. Кто-то крикнул: «А теперь на штурм Учана!» Все ринулись к городским воротам, разбили их артиллерией и ворвались в город. Солдаты, стреляя на ходу, бросились к резиденции Жуй Чэна. Дом был пуст! Наместник бежал, как только услышал выстрелы у ворот. Бежал и начальник гарнизона, командир 8-й дивизии генерал Чжан Бяяо. Бежали в панике через пролом в стене. Они знали: пощады от революционных солдат им не будет.
К утру 11 октября Учан и окрестности были в руках восставших. Наместник и его прихвостни, не задерживаясь нигде, бежали до Шанхая.
Восставшие солдаты освободили из тюрем всех арестованных революционеров. Облик Учана изменился до неузнаваемости. Исчезли серые мундиры. Революционные войска сбросили их с себя. Солдаты и офицеры революционной армии оделись в черное, у каждого — белый нарукавный знак. Исчезли императорские эмблемы. Никто еще не сказал — республика, но она уже у всех на устах.
Но нужна власть. Кого поставить во главе нового управления? 11 октября в городе еще не видно ни одного известного революционного деятеля. В силу вступает китайская традиция — власть должна возглавить какая-нибудь «уважаемая личность». Кого знают солдаты? Знают какого-то «приличного» полковника Ли Юань-хуна, командира 21-й сводной бригады. К нему отправляется группа революционеров, чтобы предложить ему пост военного губернатора Хубэя и Учана. Ли наотрез отказывается. Бежит домой, прячется под кровать своей жены. Его извлекают из этого убежища и под угрозой смерти вынуждают согласиться. Эта ошибка, совершенная революционерами, влечет за собой другую: гражданским губернатором назначается Тан Хуа-лун, либерал, быстро перекрасившийся в революционера. Так поступили многие в те дни. Те, кто совершил революцию, оказываются вольными или невольными орудиями в руках далеких от революции людей. Сказывается беззаботное отношение революционных руководителей к главному вопросу — к вопросу о власти. И сказывается отсутствие Сунь Вэня.
В первый момент Ли Юань-хун был сильно напуган и без сопротивления подписал указ, объявлявший Цинскую династию низложенной.
12 октября революционные войска перешли Янцзы и заняли Ханьян и Ханькоу. В революционную армию хлынули рабочие — металлисты Ханьяна, железнодорожники, кули, рабочие предприятий, речники Ханькоу. Командование революционной армии объявило о наборе добровольцев. Со всего Юга начали стекаться в Учан тысячи крестьян. Возникла новая армия из народных ополченцев, наскоро организованная, плохо обученная, но горевшая желанием сражаться с врагом, которому только что нанесен сильный удар, но который еще не повергнут в прах. Рабочие ханьянских заводов работают день и ночь, выпуская оружие и боеприпасы для революционных войск.