Сундук с серебром
Шрифт:
— Тоже тут.
Она быстро взглянула на синеглазую подружку, чувствуя скрытый подвох в ее вопросе. Мицка была родом из соседнего села. Мать ее, женщина небогатая, но надменная и самонадеянная, каждый день твердила дочери, что красивей ее нет никого в округе. Было известно, что многие парни добиваются ее благосклонности.
Тем временем Иванчек вышел на порог. Это был видный парень, держался он прямо и горделиво, что делало его немножко смешным. Бархатная шляпа надвинута низко на глаза, в зубах сигара.
— Что ж вы не заходите?
Он окинул Мицку горячим взглядом и усмехнулся, отчего
Мицка быстро к нему обернулась.
— А разве нас приглашали? — сказала она.
— Я приглашаю. Или вам этого мало?
В окно выглянул высокий рыжий парень, за его спиной стоял Якец и улыбался во весь рот.
— Входите же, входите!
Девушки переглядывались и посмеивались.
— На дворе лучше!
По правде сказать, они были совсем не прочь присоединиться к компании парней, но спешить не полагалось, чтобы те не вообразили, будто они им навязываются.
Иванчек вошел в трактир. Минуту спустя он показался в окне со стаканом вина в руках.
— На здоровье! — крикнули ему девушки.
— Нет, за ваше здоровье! — сказал он и выпил до дна.
— А нам ничего?
— Пожалуйста. Только не через окно.
— Посмотрите-ка на них! Ломаются, словно барышни.
Барышнями их назвал Филипп, у которого в Залесье не было девушки и который не боялся никого обидеть; слово это прозвучало как насмешка. Девушки нахмурились, но больше не медлили.
— Пошли!
Первой переступила порог Мицка, другие за нею.
— Вот и мы. Ну, а где ваше обещанное вино?
Пить вино им не очень-то хотелось, просто нужно было что-то сказать.
Якец налил стакан и протянул его Мицке.
— Подожди, дай сначала сесть, — сказала она. — Чего спешить.
Она присела за стол возле Якеца, который поставил перед ней стакан. Иванчек сидел напротив. Она с удовольствием села бы рядом с ним, но не решилась, боясь выдать себя. Она заметила, как Иванчек из-под своей шляпы косится на стакан Якеца, такой полный, что вот-вот перельется через край.
Какую-то минуту все чувствовали себя неловко. Одни уставились в стол, другие посматривали в окно. Молчание прервал Якец. Взглянув на Мицку, он сказал:
— Ты что, не будешь пить?
Голос его дрогнул, скорее всего от смущения, так как он был робкого нрава. Парни засмеялись. Мицка покраснела. Она знала, что от предложенного угощения отказываться не принято. Быстро взглянув на Иванчека, она взяла в руки стакан, но заторопилась, несколько капель вина пролилось через край.
— Ой, — воскликнула она, — какая я неловкая!
— К крестинам, — ухмыльнулся Филипп.
Все расхохотались. Даже Якец улыбнулся. Не смеялись только Мицка и Иванчек; глаза парня сердито сверкнули.
Мицка отхлебнула два глотка, поставила стакан перед Якецем и заглянула ему в лицо.
— Крестины? Может, ты их и вправду ждешь?
— Нет, честное слово не жду, — ответил парень простодушно и очень серьезно.
Тут рассмеялся и Иванчек. Он сдвинул шляпу на затылок, на высокий лоб упал густой чуб.
Упоминание о крестинах развеселило компанию.
— Кто из вас хочет крестин? — спрашивали парни и угощали девушек вином, на все лады повторяя полюбившееся
Девушки не отказывались от вина, но пили понемногу, небольшими глоточками. Языки у всех развязались, кровь прилила к щекам. Разговор стал более игривым, но еще не выходил за рамки приличия.
Ничего или почти ничего не значащие слова составляли для них язык любви. Один просил подарить маленький букетик, который девушка носила на груди, другой требовал белый платочек, который она комкала в руках. По этим узким, проторенным тропинкам парни приближались к любимым девушкам. Слово рождало ответное слово, смеху вторил смех. Потом чуть заметная борьба рук… В борьбе побеждала девушка, но вечером парень все равно уносил с собой букетик или платок и дома запирал его в сундук. И пока его не возвращал, девушка считалась чуть ли не его невестой и могла лелеять некоторую надежду, а уж разговоров об этом хватало надолго. Девушка каждый раз требовала вернуть ей платок, а парень не торопился его возвращать. Иная получала его лишь после того, как молодухой входила в дом…
Якец неотрывно смотрел на Мицкин платок, всем сердцем желая его получить. Выпитое вино ударило ему в голову, напрасно искал он нужные слова. Он протянул руку, схватил платочек и дернул его к себе.
— Дай мне! — сказал он.
Мицка так рассердилась, что даже покраснела.
— Пусти! — крикнула она и ударила его по руке.
Она встала и прошлась по комнате. Скоро Мицка оказалась рядом с Иванчеком, но заметила это лишь тогда, когда он предложил ей вина.
— Хочешь, чтоб у тебя были крестины?
Злость ее остыла. Она взяла стакан, который Иванчек поднес ей прямо к губам, и стала пить. Но то ли из-за душевного смятения, то ли по какой другой причине ее вдруг забила дрожь. Поставив стакан на стол, она взглянула на парня.
— Выходит, мое вино тебе не по вкусу? — спросил он и многозначительно усмехнулся.
— Совсем не потому, что оно твое, — ответила Мицка.
Иванчек увидел в ее глазах тихую мольбу. Ему стало ее жаль.
— Садись со мной.
Чтобы задобрить немного Иванчека, разозлившегося на Якеца, Мицка села. Тут же она почувствовала на себе неподвижный взгляд Якеца. По сравнению с Иванчеком Якец был таким невзрачным! Его продолговатое, всегда улыбающееся лицо выглядело смешным. Даже когда ему было грустно, он улыбался то ли по своей безграничной, всепрощающей доброте, то ли просто по глупости.
Трактирщик завел граммофон. Из хриплого клокотания вырвались звуки вальса. «Тра-та-та, тра-та-та», — гремело с печи и заглушало разговор. Две девушки пошли танцевать. Вышел также какой-то парень со своей девушкой.
Иванчек пододвинул к Мицке стакан.
— Пей!
— Не могу больше.
Девушке было не по себе от неотрывного взгляда Якеца. Тем временем лицо Иванчека прояснилось. Он выдохнул облако сигарного дыма, так что Мицка закашлялась и приложила руку ко рту.
Иванчек погасил сигару и заткнул ее за правое ухо. Взявшись за Мицкин платок, он что-то оживленно говорил ей, но что именно, рев граммофона не позволял расслышать. Якец лишь отметил про себя: Мицка не ударила Иванчека по руке и на него больше не оглядывалась, словно ей не под силу видеть его настороженные глаза.