Сунгирская лошадка

Фоминцева Любовь

– Могу показать захоронение человека, - радушно пригласил Краев.

– Что?
– губы Степана дрогнули.
– Будь другом, покажи ту бумажку, ну, что я подписал.

Ничего не понимая, Краев достал из сумки расписку. Ежелин выхватил ее, разорвал на кусочки, пустил по ветру и, не говоря ни слова, бросился бежать к зарослям акации.

– Куда вы? Что с вами?
– опомнился Краев.

Добежав до кустов, Ежелин приостановился и прокричал:

– К вашему человеку я никакого отношения не имею, мой огород тоже! Так в милиции и скажите!
– Его синяя с белыми

полосками рубаха замелькала в зелени кустов.

– Что с ним? Убежал, как ошпаренный, - подошел к отцу Алеша.

– Да это огородник, его картошку нам пришлось вырыть. За золотыми монетами приходил: думал, клад нашли. Чудак, право! Показал ему лошадку ноль внимания, хотел показать захоронение, а он убежал, расписку разорвал... Непонятная история.

У Алеши тоже никак не укладывалось, как это в жизни получается: экспедиция важное открытие сделала, а этот в полосатой рубахе за свою картошку так переживает.

В тот же июльский солнечный день к раскопу подкатил милицейский мотоцикл с коляской.

– Кто здесь за главного?
– Подтянутый лейтенант в начищенных до блеска сапогах остановился на краю раскопа.

– В чем дело, товарищ?
– снизу отозвался профессор.
– Чем могу быть полезным?

– Прибыл на место происшествия, - отчеканил лейтенант, глядя сверху вниз.
– Кто здесь могилу раскопал? Чью?

За спиной отца Алеша насторожился: как раз его лопата первой наткнулась на череп первобытного человека.

– Уверен, что к милиции это не имеет ни малейшего отношения, успокоил его Олег Николаевич.
– Погребение мы действительно нашли, но ему не меньше тридцати тысяч лет.

Лейтенанту бы уйти, а он почему-то медлил.

– Может, еще что нужно?
– спросил профессор.
– Археологией интересуетесь? Хотите посмотреть кремневый наконечник, которым охотились древние?
– И профессор протянул его было лейтенанту.

– Нам документик бы... для отчета, - ответил тот, не глядя на древнее орудие.

Опустив глаза, чтобы скрыть насмешливые искорки, Олег Николаевич вырвал из блокнота листок и крупным размашистым почерком набросал: "Настоящим удостоверяю, что найденное экспедицией погребение никакого отношения к милиции не имеет, т.к. было совершено не менее тридцати тысяч лет назад, когда милиции еще не было". Далее следовала подпись с перечислением всех титулов профессора. Олег Николаевич достал из полевой сумки круглую печать, которую всегда носил с собой, подышал на нее, со смаком приложил к листку и протянул лейтенанту. Тот подхватил документ обеими руками, откозырял и уже было поставил ногу на стартер, как, откуда ни возьмись, к стоянке подкатила сине-желтая "Волга". "Еще милиция?" удивился Алеша.

Не успела осесть пыль, как лейтенант торопливо подбежал к дверце машины и что-то лихо доложил старшему по званию. Полковник вышел, укоризненно покачав головой (сверкнули на солнце седые виски), и отстранил руку с протянутой бумагой:

– Оставьте себе, лейтенант, как никак автограф знаменитого ученого. Не ожидал от вас, не ожидал...

Спустившись в раскоп, полковник назвал себя, поздоровался с профессором, как со старым

другом, и, вежливо наклонившись (он был высок и плечист), стал слушать объяснение.

– Так, так, ясно, Олег Николаевич, - говорил полковник вроде бы для себя, но его командирский голос отчетливо слышали и Алеша, и Анатолий Васильевич, и все, кто работал рядом.
– Нужен специальный пост? Будет. Ценности культуры, понятно, надо беречь. Поздравляю с большой удачей, профессор. Не беспокойтесь, сделаем все возможное... Немедленно дам задание, как приеду, а впрочем...

Он подозвал стоящего в сторонке лейтенанта:

– Товарищ Сидорчук, принимайте пост Сунгирь с восемнадцати ноль-ноль, как только здесь закончат работу.

Лейтенант отдал честь, щелкнул каблуками:

– Слушаюсь, товарищ полковник!
– А вслед за этим недоуменно пожал плечами, мол, всего можно ожидать от начальства, но чтобы могилы охранять?..

Оба уехали, а Алеша еще долго думал о том, какими разными могут быть люди, даже если они в одинаковой форме.

В тот же июльский солнечный день на стоянку примчалась еще одна "Волга". Когда она, подняв облако пыли, остановилась невдалеке от раскопа, из нее выкатился маленький, кругленький пожилой человек с седыми, тщательно причесанными назад волосами. "Как пончик, - подумал про него Алеша.
– И брюки какие-то широченные, и желтая рубашка в клетку. Этот еще зачем?"

Олег Николаевич поспешил гостю навстречу, обнял радостно:

– Спасибо, что приехал, Герасим. Но ведь ты в отпуске?

– Успею!
– махнул рукой Герасим.
– Отпуск бывает каждый год, а такое раз в двадцать лет, может, и во всю жизнь! Верно?
– неожиданно закончил он, обращаясь к Алеше.
– Хороший у тебя помощник, Олег! Весь в отца. Анатолий Васильевич, конечно, здесь?

– Помощник старательный.
– Олег Николаевич притянул к себе Алешу, пригладил выцветшие вихры и пошутил: - Кажется, он единственный в мире школьник, который ухитрился подраться с первобытным человеком: именно его лопата первой наткнулась на останки древнего человека.

– Ну, Алеша? Поздравляю! Показывайте, показывайте свои сокровища!

– Не терпится?
– Олег Николаевич, обняв друга и прихватив мальчика за руку, зашагал к раскопу.
– Сюда, Герасим!

По крутым ступенькам грузный Герасим Герасимович еле спустился. У погребения тяжело присел на корточки и вдруг заахал. "Как Маша, когда радуется новой кукле", - подумал Алеша. Рассматривая скелет, усыпанный множеством бус, хорошо сохранившийся череп, Герасим Герасимович не переставал удивляться:

– Какое богатство украшений! Сколько бус? Тысяча? Две?

– Больше трех с половиной тысяч, в несколько рядов, - уточнил Олег Николаевич, взяв на ладонь и любуясь крохотной серенькой бусинкой.

– Да, значит, уже в те времена не хлебом единым жил человек.

Алеша видел, как внимательно разглядывал Герасим Герасимович череп, "мечту антрополога", по его словам.

А что такое "антрополог"? Алеша бочком-бочком выбрался наверх, чтобы сбегать к отцу и узнать, что значило это слово.