Супербомба
Шрифт:
– Ну, Германыч, наворотили мы за ночь дел, – Слава показывал свой восторг, зная, что самому ему ничего не угрожает, а неприятности, если они и будут, то на мою голову свалятся.
– Мы старались. Особенно ты, – холодно ответил я. – Заходи, товарищ секретарша, то бишь товарищ лейтенант. Доложи обстановку.
Обстановка развивалась, как я и предполагал, и меня не удивил переполох, поднятый задержанием старшего прапорщика Лисина. Все так и должно было быть, и даже странно было бы, если бы переполоха не произошло.
– С самого утра звонили не переставая.
– Ты утром не отсыпался?
–
– Нормальный ход. Мог бы для удобства два стола рядом поставить.
– Я так и сделал. Но с семи утра будить начали. Сначала звонила жена Лисина, потом сам полковник Бергер, потом еще разные люди, в том числе и какие-то адвокаты, с девяти четыре раза звонили из приемной Изота. Даже из администрации губернатора звонили. Всем требуется Анатолий Германыч. Со мной только полковник Бергер разговаривал. Я вежливо обещал узнать, что можно, поскольку не в курсе дела. Потом полковник Пиксин вызвал. Этому пришлось сказать в общих чертах, без главного. Не сказал, что Лисин «раскололся». Велел тебя, как появишься, сразу к нему.
Я улыбнулся, но ответить не успел, потому что подал голос мобильник, я глянул на определитель и привычно кивнул лейтенанту на дверь:
– Расстарайся насчет чая.
Он «расстараться» был откровенно рад.
Звонили из приемной Изота.
Теперь уже другая секретарша, а всего их у Изота три, насколько я помнил, соединила нас сразу, как только я назвал себя.
– Как самочувствие, капитан? – вместо приветствия спросил Изот.
– Не дождетесь, – ответил я темой из бородатого анекдота.
– Все под богом ходим. Иногда и под пулями, – слова звучали предупреждением. По крайней мере, интонация не обещала добросердечного разговора о семье и о погоде. – Что там, Германыч, у тебя случилось со старшим прапорщиком?
Он неожиданно резко перешел в разговоре на «ты», хотя мы раньше с ним всегда общались вполне уважительно. Мне эти депутатские привычки не понравились, но сразу я от растерянности не ответил адекватно.
– Хотелось бы встретиться, поговорить по душам. Вас, Олег Юрьевич, эта тема должна очень интересовать. Полковник Бергер, как я понимаю, по вашей просьбе действовал.
Он помолчал, соображая, продолжать ему в том же начальственном тоне или сбавить апломб до уровня, позволяющего разговаривать на равных.
– При чем здесь полковник Бергер? – Недоумение у Изота получилось искренним и вполне соответствовало предыдущей паузе.
Но меня этим недоумением прошибить трудно, тем более я уже уловил в его голосе совсем иные нотки, нежели в начале разговора.
– Предлагаю прослушать запись одного интересного разговора. Я понимаю, что на его основании возбудить уголовное дело трудно, если вообще возможно, тем не менее мне не хотелось бы выпускать эти слова с кассеты в протокол допроса. Есть на кассете, и все. И можно уговорить человека, что эти слова произносил, забыть о них. И другого можно уговорить. Он сейчас в таком состоянии, что легко на уговоры поддастся. Но все это не телефонный разговор...
– Приезжай, – мрачно произнес Олег Юрьевич.
Я на его фразу только улыбнулся, довольный произведенным впечатлением.
– Сейчас, только чай попью, – ответил почти с издевкой.
–
– Еще есть темы? Это интересно. Может, подскажете, чтобы я морально подготовился? – Моя любезность была холодной, как шкура лягушки.
– Могу только вопрос задать. Хотя он не телефонный. Но один раз можно. За что тебе Джабраил заплатил пятьдесят тысяч баксов?
– Я еду.
– А чай? – Он соизволил издеваться.
Я не ответил, отключился от разговора и сразу встал. Лейтенант Щербаков встретился мне в дверях, когда держал на весу чайник, доверху залитый водой. Собирался включить.
– Куда? – поинтересовался он.
– По делам.
– А я? – Слава слишком привык везде со мной ездить.
– А ты чай попей. И отвечай на звонки. Их много будет.
Уже выехав со служебной стоянки, я остановился. В голову внезапно пришла мысль.
Не в интересах Джабраила говорить, что он заплатил мне за что-то пятьдесят тысяч баксов. Не в его интересах это говорить, потому что я, когда меня по-серьезному и в серьезном кабинете спросят, я ведь могу сказать, за что. Сам я лучше других знаю, что содействие следствию является обстоятельством, смягчающим вину, а для любого человека год или два, что могут скостить с предполагаемого срока, значат очень много, потому что год или два года жизни на свободе очень отличаются от этого же срока, проведенного за решеткой. При нашем разговоре и передаче мне Джабраилом банковской карточки, насколько я помню, присутствовали только он сам и Алиахмет Садоев. Если Олегу Юрьевичу сказал не Джабраил, значит, сказал Садоев – вывод здесь может быть только однозначным. Но вместе с тем правомерен и другой вопрос – зачем Садоеву говорить это? По большому счету, у него нет никаких оснований быть болтливым, как Джабраил. Садоеву нужен товар, и совсем не нужна шумиха вокруг ограбления склада. Любая шумиха помешает ему до товара добраться, если учесть, что товар еще в городе и не уехал куда-то на сторону, где должен был бы быть использован. С этим следует разобраться...
И решение этого вопроса сейчас, пожалуй, одна из главнейших моих задач. Это задача обеспечения моей личной безопасности, это задача поиска возможности разобраться и с Джабраилом, и с Алиахметом, это задача, разрешив которую я смогу противостоять и самому Олегу Юрьевичу, несмотря на то, что у него сейчас, как неожиданно для меня оказалось, на руках гораздо более сильные козыри, чем у меня. Я рассчитывал его «прижать», но оказалось, что он способен «прижать» меня. Но здесь следует еще подумать, прежде чем сдаться. Здесь есть над чем подумать.
Я вытащил трубку и набрал номер Алиахмета. Долго никто не отвечал. Похоже, Алиахмет больше моего любит поспать. Но это простительно. Я вообще человек бессонный и в состоянии долго бодрствовать и быстро высыпаться. Мне иногда получаса после суток работы хватает, чтобы снова за работу взяться. Организм такой...
– Слушаю. Ты уже выспался?.. – Алиахмет знал, оказывается, мой номер даже на память.
– Да, Алиахмет, и хочу задать тебе интересный вопрос. Надеюсь, ты тоже уже выспался достаточно, чтобы мне ответить.