Супербомба
Шрифт:
К сожалению, подробный адрес нам известен не был. Только трехподъездный десятиэтажный дом и подъезд – крайний справа. А вот этаж или квартира – этого спутник определить не мог. Но мы со старшим лейтенантом рассчитывали справиться и так. Спешили, догадываясь, что Садоев тоже спешил не для того, чтобы побыстрее завалиться спать. Если он спешил, рискуя нарваться на «гиббонов» и на ненужную вынужденную остановку, значит, намеревался вещи собрать и сбежать, чтобы следа не оставить. Я Садоева не видел в лицо и узнать бы не смог. Однако его видел старший лейтенант Гриша Каширин и клялся, что не спутает с другим человеком, живущим в том же
– Машина на месте, – сказал Григорий, показывая на помятую «копейку» во дворе.
– Скоро должны сами выйти, – заторопился я.
Я поставил «Волгу» в другой стороне двора, подальше от нужного нам подъезда. Наскоро прикинул варианты, выбрал простейший, как правило, работающий безотказно благодаря репутации русского человека, и вытащил из багажника бутылку водки и маленький пластиковый стаканчик не первой свежести. Это все, что нужно нам для декораций.
– Подъездная дверь открыта, – сказал старший лейтенант.
От подъезда неторопливо удалялась сгорбленная старушка с клюкой. У нее обе руки этой клюкой были заняты, и потому она дверь, на наше счастье, не закрыла. Это было даже лучше, чем ждать противника снаружи. И мы поспешили.
Как оказалось, спешили не зря. Остановились сразу за двойными дверьми, в полумраке, дверь, конечно, закрыли, и услышали, как сверху кто-то спускается, разговаривая не по-русски. Судя по шагам и по голосам, спускались двое. У меня на счету три командировки в Чечню, как и у старшего лейтенанта Каширина. Ни он, ни я чеченского языка не умудрились, к сожалению, выучить. Но это не помешало нам приготовиться. Я стрельнул глазами, показывая Григорию дислокацию. Он понял и спрятал лицо в полумрак лестницы, чтобы не узнали – его видели там, где был захвачен снайпер. Но посмотреть все же было необходимо, поскольку это могли быть посторонние люди и вообще не чеченцы. Мало ли в городе проживает разных кавказцев.
Шаги приближались. Мы начали разговор вполголоса. Я зубами открыл бутылку. Рука Григория, высовываясь из-под лестницы, держала стакан.
– Звонили сегодня в самый час пик, – пожаловался я, зная, что сверху слов все равно разобрать не могут, а говорить что-то надо, чтобы показать свою непосредственность. – С женой плохо. Кризис миновал, но будет лежать под аппаратурой поддержания жизни до операции. А на операцию сто тридцать тысяч баксов надо. Сдурели совсем. Где я возьму?
– Да, дела, – намеренно хриплым голосом отозвался Григорий.
Шаги на лестнице замедлились. Но не стихли.
– И что думаешь делать? – поинтересовался старший лейтенант.
– Пока только одно – думать. Хотя знаю, что все равно ничего не придумаю.
Чеченцы, если это были они, стали спускаться быстрее. Повернули на наш пролет лестницы. Григорий из полумрака слегка высунулся. Он узнал, понял я по выражению лица.
– Мужики, закуску не вынесете? – все так же хрипло спросил Каширин.
– Чего? – с вызовом вытягивая слово, спросил идущий впереди молодой и здоровый, не чета нам, скромным, парень.
Второй, старший и спокойный, оставался невозмутимым. Я определил, что это и есть Алиахмет Садоев.
– На закусь. Хлеба кусочек, – поддакнул я Грише.
– Х... тебе в задницу, – сказал молодой, проходя мимо меня и освобождая мне путь к своему командиру.
– Спасибо, браток, – ответил я и резко с разворотом корпуса ударил Алиахмета в горло двумя напряженными пальцами – средним и указательным. Удар не смертельный,
Старший лейтенант Гриша Каширин повел себя интеллигентнее. Он сначала дал молодому и здоровому пинка под объемный зад, позволил ему повернуться к себе непонимающим лицом, потом тремя четкими точечными ударами положил рядом с Алиахметом, так и не позволив руку под мышку сунуть.
– Дуй за машиной, командир, – у Гриши даже дыхание не нарушилось.
Пока я подгонял к подъезду «Волгу», старший лейтенант связал пленников не только по отдельности, но и одного к другому привязать умудрился. И, когда я в подъезд заходил, помогал им, приходящим в себя, подняться на ноги.
Гриша похлопал молодого и здорового по румяной щеке.
– Корма у тебя крепкая. Пинки держит. Тебя в машину пинками гнать или сам пойдешь?
Я спрашивать не стал, взял за шиворот Садоева, стоящего первым, и поволок. Задняя дверца «Волги» оставалась распахнутой. В пустынном по случаю жары дворе никого любопытного не оказалось, только на балконе четвертого этажа, как я увидел, старушка за нами наблюдала. Я стал короткими ударами помогать связанным чеченцам усесться со всеми удобствами. Подошел Каширин с двумя спортивными сумками в руках. Это было, видимо, как раз то, что заставило Алиахмета вернуться в квартиру. Одна сумка казалась очень тяжелой.
Багажник открывался только ключом.
– Посмотри за ними, – приказал я Григорию и перетащил сумки к багажнику. Открыл его, забросил в багажник груз, для чего пришлось свою сумку передвинуть, хотел захлопнуть крышку, но не удержался и расстегнул «молнию» тяжелой сумки, чтобы удовлетворить свое любопытство.
На меня смотрели склеенные скотчем целлофановые упаковки с пачками долларов.
«Сто тридцать тысяч баксов, – мелькнула в голове мысль. – Вот они и пришли».
Но здесь было намного больше ста тридцати тысяч баксов.
Оформить мысль мне помешал телефонный звонок. Я глянул на определитель, надеясь, что это снова из больницы, но в этот раз меня домогался только Медвежий Заяц.
ГЛАВА 5
1. КАПИТАН МИЛИЦИИ АНАТОЛИЙ СЕВАСТЬЯНОВ, ГОРОДСКОЙ УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК
Мне не понравилось, как отнесся к моему вопросу Алиахмет. Я так понял, что он считает себя непричастным к разглашению. С одной стороны, это радовало. С другой – показывало, что и Алиахмет может не все знать. К примеру, не все знать о своих людях. Он к ним относится как к телеграфным столбам или к придорожным камням. Ведет при них разговоры, как сегодня в случае со мной, когда следовало бы наедине побеседовать. А такое пренебрежение безопасностью чревато последствиями. Но все же мне еще, в дополнение ко всему прочему, показалось, что Алиахмет сам достаточно озабочен и весьма удивлен. А его озабоченность может быть опасной, как я предполагал, и мне не хотелось бы вызывать его озабоченность. Стандартное мнение всех чеченских бандитов, что мертвый свидетель не является свидетелем, хотя это не всегда действительности соответствует, заставляет быть в общении с ними настороженным. Кто-то другой еще может подумать, прежде чем убить человека. Чеченские бандиты сперва убивают, потом думают. Сталкивался с таким не раз – примитивная «зачистка».