Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
— Чушь… — проронил Апостолос. По его растерянному лицу было видно, что образ Антигони не потускнел в его памяти. И этот вопрос он воспринял как бесцеремонное прикосновение к самому сокровенному. — Мы расстались в Москве. Зимой. Больше сведений о ней не имею… А ты?
Он подозрительно взглянул на Яниса, и в его глазах, кроме удивления, пульсировала угроза. Апостолос терпеть не мог, когда с ним разговаривали загадками или намеками. Каждое слово должно было нести точную информацию.
Янис решил немного схитрить и пока не уточнять, на кого конкретно упало подозрение.
—
— Чушь, — повторил Апостолос. Не мог же он признаться, что только и мечтал о подобном возникновении Антигони. Тем не менее сердце его учащенно забилось. — Где ты ее видел?
— Не ее… — замялся Янис. — Вроде бы на нее похожую. Правда блондинку…
— Антигони? Блондинка? Быть такого не может! Но если она на корабле, то лучшего подарка для меня придумать нельзя. Пошли, покажешь!
Это-то как раз и не входило в планы Яниса. Он засуетился.
— Нет-нет! Мне надо удостовериться. Случайно заметил на палубе. Не будем же мы по всему кораблю носиться… — Янису важна была реакция на сообщение. И он понял, что Апостолос все еще продолжает любить эту девку, а потому придется действовать чрезвычайно осторожно. Ведь по-прежнему влюбленный адмирал никогда ему не простит грубого отношения к ней. Придется разоблачать Антигони медленно, незаметно загонять ее в угол и тем самым вынуждать упасть на колени перед Апостолосом.
— Иди и больше не интригуй меня так. Иначе я переверну весь корабль вверх дном, и горе тебе, если она окажется плодом твоего больного воображения.
— Все выясню, все, все, все! — заверил его Янис и поспешил в каюту к Татьяне.
Вслед за ним устремились два охранника, которые после убийства Лавра постоянно находились при нем. Янис был доволен разговором с Апостолосом. Если предположения подтвердятся и вместо Любы в постели графа окажется Антигони, Янис не позавидует новому любимцу адмирала. Гнев его будет страшен и обрушится на их головы одинаково жестоко. Впрочем, самому Янису уже казалось почти абсурдом искать Антигони в каюте Павла. Он, очевидно, поддался какому-то внутреннему импульсу и принял желаемое за действительное.
Обуреваемый такими мыслями, Янис постучал в дверь каюты.
— Открыто! — послышался грудной голос Татьяны.
Он вошел и обнаружил ее, сидящей в спальном отсеке. Она чистила большое красное яблоко турецким ножом с широким лезвием, по которому арабской вязью шла какая-то надпись.
По тому, что она сидела, закинув ногу на ногу, и не подумала их прикрыть разлетевшимися полами легкого полупрозрачного пеньюара, Янис сделал вывод, что правильно понял се приглашение. Он плотно прикрыл дверь и щелкнул замком, потом подошел к Татьяне и опустился на колени. Принялся целовать ее ноги, все сильнее заводясь от ее податливости. Но как только его руки достигли бедер, Татьяна оттолкнула его ногой. Янис сел на пол.
— Котик, как ты считаешь, кто живет в каюте графа?
— Возможно, Антигони, хотя я не уверен в
— А ежели подтвердится, Апостолос убьет графа? — с хищной жаждой крови спросила Татьяна.
— Вполне вероятно. Не сам, конечно… Но есть люди, готовые отомстить за оскорбление такого уважаемого и достойного человека, как господин Ликидис.
Янис на четвереньках подполз и снова принялся лобызать ее ноги.
— Хватит, — капризно возразила артистка, — мы не дети, чтобы целоваться. Меня это не заводит. Иди-ка лучше под душ, освежи свое богатство и доставь мне несколько счастливых мгновений.
Янис спохватился и, раздеваясь на ходу, скрылся в туалетной комнате. Татьяна встала, осторожно подошла к двери, повернула замок так, чтобы дверь можно было легко открыть снаружи, и легла в постель. Не снимая пеньюара, она призывно раскинула в стороны ноги и с все нарастающим волнением ждала грека.
На столике возле постели осталось лежать недочищенное яблоко и турецкий нож.
Янис вернулся голый, полный мужской силы и желания. Он набросился на Татьяну и без всяких предварительных ласк устремился в нее.
Она реагировала довольно вяло, прося его продлить наслаждение подольше. Янис внял ее мольбе и снизил темп. Татьяна, обхватив его ногами, следила за входной дверью… В голове билась одна единственная мысль, затмевавшая все, связанные с дерганиями грека, эмоциями: «Пора, пора, пора появиться Маркелову!
Но тот не спешил.
Илья Сергеевич отнёсся к очередному сумасбродству Татьяны скептически. Он не горел желанием увидеть своих врагов, тем более, что всячески убеждал себя в их отсутствии. Поэтому буквально заставил себя навестить взбалмошную любовницу.
Увидев возле ее дверей охрану Яниса, он не на шутку забеспокоился. Почему вдруг грек навещает Татьяну? Что ему от нее нужно? Вспомнив о незакрытой двери, Маркелов хотел миновать охранников, но они молча преградили ему путь.
Илья Сергеевич слегка опешил. Вся греческая охрана знала его в лицо. Значит, они получили какие-то новые указания, относящиеся к нему? Рассуждать было некогда. Происходящее в каюте Татьяны заинтересовало его по-настоящему. Теперь Маркелову захотелось посмотреть на ее гостей.
Не мешкая, он выхватил из внутреннего кармана пиджака пистолет, врученный ему самим же Янисом, и показал дулом, чтобы охранники проваливали.
Те молниеносно подняли руки и, не торопясь, не оглядываясь и не делая резких движений, пошли по коридору в сторону лифта.
Маркелов спрятал пистолет и тихонько толкнул дверь. Она легко и бесшумно открылась. Он вошел и услышал стоны. Мягко ступая по ковровому покрытию, дошел до спального отсека и заглянул внутрь.
На постели между задранных ног Татьяны метался, задыхаясь от нарастающего наслаждения, Янис. Его голая мускулистая задница, словно резиновый мячик, подскакивала над напряженным телом Татьяны. Она одной рукой прижимала к своей груди его голову, а другой тянулась к вошедшему Маркелову. Глаза были наполнены страданием, губы кривились в отвращении к мучающему ее греку.