СУПОСТАТКА
Шрифт:
возможно, на последнем месяце.
Корова опустила голову к воде, попила, затем вновь шумно выдохнула. Вскинув
голову, с беспокойством посмотрела в мою сторону: я суетливо разматывал вервку.
Поймать!
– первая же мысль завладела мной всецело. Когда вервка кольцами замерла в
напряжнной руке, а ноги готовы были бежать, пришла охлаждающая мысль: корова -
ошейник... значит, где-то рядом есть люди. Я ещ больше напрягся: что это для меня -
благо или опасность?
время охоты.
Корова коротко мыкнула, грузно развернулась и медленно вошла в лес.
Не помня себя, кинулся следом. Корова ломанулась, как лось, сквозь заросли.
Слишком суетливо, необдуманно бросился в погоню: куртка цеплялась за ветки, вервка -
за сучья, ноги - за кочки, за выступавшие корни. Падал, разбивая и расцарапывая локти, колени, как безумец, вскакивал и устремлялся на шум убегающей коровы.
– Глупая, не беги так. Тебе вредно! Я ничего худого не сделаю...
Сколько длилась эта бешеная гонка, не могу сказать, но я так пыхтел, точно за
спиной остались десятки километров. Чуть впереди меня хрипела, сдавая, корова.
– Дура, ребнка погубишь! Остановись, я тебе говорю!
42
Корова упорно ломилась вперд. Мы проскочили густые заросли, обогнули болотце,-
я набрал жижи полные кроссовки,- выскочили на редколесный участок.
– Кретинка! Стой!
Внезапно треск и хрипение прекратились. Это не корова остановилась - она просто
пропала.
Я как снаряд на излте переск редколесье и вылетел... на голое место. От
неожиданности так тормознул, что заломило в ступнях, и я неловко плюхнулся на колени.
Вставать не спешил - огляделся. Первое, что бросилось в глаза, это останки
сгоревших строений, по-всему, дом и сараи. По обе стороны от пожарища расчищенные
участки, на которых желтели, явно, культурные посадки. Похоже на пшеницу.
ХЛЕБ!!!
– кнуло у меня в груди.
Далее за постройками широкая просека, видимо, там дорога, идущая прямиком к
"Неве".
Корова зашла в "пшеницу", постояла чуток и легла. Ладно, дурха, отдохни, а я пока
обследую пожарище: может, чего ценного найду.
Жуткое зрелище предстало мне. Хутор был прежде разграблен, а уж потом предан
огню. Хозяева жестоко убиты: растерзанный мужской скелет с рассечнным на две
половинки черепом, лежал у входа в избу, среди полуобгоревших брвен обугленный
женский костяк, рядом детский, младенца.
Трагедия случилась самое большое полгода назад. Полностью сгореть постройкам,
очевидно, помешала непогода.
Кто они были, хуторяне?
отличительных знаков не осталось. Славянин или представитель финских племн?
Стоп, какая тебе, собственно, разница? Не о том думаешь. Здесь существуют
разбойники-пираты, и участь этих несчастных хуторян может и тебя ожидать. Вот о чм
стоит думать!
Надо ли говорить, что от моей эйфории не осталось и следа?
Несмотря на печально-трагическую ситуацию, я вс же с трудом сдерживал радость:
находки на пожарище были равноценны богатому кладу. Три топора, пила (!),две лопаты,
коса, ножи, молотки и наковальня, скобы, гвозди, плотницкие инструменты. Плюс
различная металлическая утварь, начиная от медного таза и кончая чугунным котлом.
В углу кузницы груда металлолома: ломаные мечи, треснувшие и мятые щиты,
боевые топоры с разбитыми обухами, даже сплющенный металлический короб с крышкой.
Когда вс ценное было сложено в одну кучу, я чрный с ног до головы от сажи,
слегка приуныл: это ж не одну ходку придтся сделать. Очень мне не хотелось ещ раз
приходить на это печальное место. Но, увы, придтся: не бросать же такое богатство. Да
и корову надо заарканить.
Рюкзак с мохом остался на болоте, но, как говорится, голь на выдумки хитра. Скинул
куртку, сложил в не все мелкие вещи, крепко связал узел. Что покрупнее - в таз. К
ручкам привязал вервки, на концах сделал подобье лямок. Воз получился внушительный.
Глядя на него, засомневался, что вообще дотяну к себе. Делать лишнюю ходку? Увольте!
Ничего, потихоньку-полегоньку, не пройдт и года, доцарапаюсь. Глаза боятся, руки
делают. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Я уже впрягся в "воз", но не стронулся, застыв в растерянности: ощущение было
такое, будто забыл, что-то очень-очень важное. Скинул лямки, огляделся. Может, корова?
Она вс ещ лежала "в поле". Не стоит беспокоиться: набегалась, пусть отдохнт.
Никуда не денется.
Что же меня тормозит? Я посмотрел на просеку-дорогу: может, там причина?
Просека, действительно, выходила к "Неве", как раз к тому месту, где в моей
прошлой жизни, в будущем, перекинут мост к входу в крепость. Берег обрывистый,
местами осыпался языками в воду. У ближайшего "языка" волны качали горелые останки
лодки. Глянув на них, вдруг отчтливо осознал причину беспокойства: погибших хуторян
полагается по-человечески похоронить.
Чем я и занялся, вернувшись. Хутор стоял на месте, где в будущем будет станция
метро "Горьковская".