СУПОСТАТКА
Шрифт:
Слоника, точно эпилептик. Затем снова провал...
50
... Очнулся, и в первые минуты не мог понять, что и как. Темь кругом, по мне
перекатывают холодные волны воздуха, где-то шумела падающая вода...
И вдруг в лицо горячее дыхание, следом шаркнули влажной наждачкой по
подбородку, по вспухшим сухим губам. В ноздри ударил стойкий запах сырой шерсти.
"Раечка?!"
Да, это была Раиса Федоровна
низом, ибо дверь была нараспашку. Как она умудрилась открыть такую тяжеленную
дверь?!
На улице шл дождь. Я попытался встать, но от слабости не держали ноги, да и руки,
точно перебитые. Раны вс так же ныли, иные дргали, как больной зуб.
Раечка внезапно цепко сжала челюсть на запястье левой руки, потянула.
"Спасибо, родная..."
Я ещ раз попытался, но встал только на колени, продержался не более пяти секунд
и рухнул на бок.
"Не могу..."
Раечка тянула изо всех сил, от старания она даже немного вогнала клыки мне в руку.
Ползком, однако, получилось передвигаться. Раечка тянула меня не к постели, как я
подумал, а к выходу. Почему она решила, что под дождм мне будет лучше, не знаю, но я
безропотно отдался е желанию.
И вот я на крыльце. Льт ливневый дождь, темно так, что не увидишь и вытянутой
руки. Раечка растворилась в сыром мраке, одни глаза фонариками светятся.
Я вновь попытался встать, но дрожащие руки и ноги не подчинились: я кубарем
полетел с крыльца, ударился о какие-то столбы, адская боль словно рассекла тело
пополам. Кажется, ненадолго я вырубился.
Когда пришл в себя, почувствовал на себе горячее мокрое дыхание: надо мной,
оберегая лицо от тугих водяных плетей, стояла Настя. Это о е ноги я ударился
воспалнным боком.
Меня по-прежнему жг жар, во рту колючая сухость, губы, вроде и мокрые, но
ощущались, как задеревеневшие бляшки.
Настя коротко помычала, ободряюще боднула меня в плечо.
Я тоже в ответ промычал, ибо выдавить хоть слово не получалось.
В следующую минуту произошло фантастическое: Настя опустилась на колени, -
просто немыслимо, как не придавила меня,- тплое тугое вымя слегка вжалось в мо
лицо, помедлило пару секунд, и отпрянуло; следом по лицу загуляли упругие сочащиеся
сосцы, рисуя неведомый орнамент, и заливая его, как форму, молоком.
Губы размякли, я смог их приоткрыть и сделать глоток ринувшего в рот молока. В
следующее мгновение - точно не могу сказать, то ли Настя это провернула, то ли я
бессознательно, как дитя, ухватился, - губы сомкнулись на тугом сосце...
Смейтесь, смейтесь, но я, здоровый 35 летний мужик, точно
присосался к титьке. Божественное ощущение струящегося по гортани парного молока не
передать словами... я одновременно словно таял в неге, и воспарял в неведомые
высоты...
Смутно помню, как насытился, как по телу с теплом растекались силы, как тело
сопротивлялось дергающей боли...
А потом вкрадчиво подступил сон, бережно укутал в нежное одеяльце...
И ещ: где-то далеко-далеко на задворках сознания тряпицей трепыхнулось - на
земле валяешься, простудишься...
12. СУПОСТАТКА
Очнулся, когда уже занимался рассвет. Первое, что почувствовал и увидел, уже
знакомая мизансцена: по бокам, стиснув меня, лежали телята, на мне распласталась
Раечка, в головах Настя.
Вокруг господствовала удивительная предутренняя тишина, прохладная и влажная.
Дождь, похоже, ещ ночью кончился.
51
Боль, словно дожидалась моего пробуждения: едва начал себя осознавать, как она
тотчас вогнала свои шипы в мо многострадальное тело. И не просто вогнала, а ещ
садистски ковырялась в ранах.
Я не сдержал стона. Тут же все зашевелились. Легко соскользнула с меня Раечка,
поднялись телята. Настя, прежде чем встать, обдала мо лицо жарким дыханием,
вопросительно мукнула.
Я не в силах был выдавить даже полслова, поэтому тоже промычал, точно и
вправду был е третьим телнком.
Светлело на глазах. Вскоре я отлично рассмотрел сво тело. Раны раздуло и они
имели неприятный сизый вид. С великим трудом, искусав в кровь губы, приподнялся,
чтобы поближе рассмотреть раны.
Причиной нарывов явились остатки дерева - занозы. Я совсем упал духом:
самостоятельно мне их не вытащить. Итог известен: сепсис, заражение крови, гангрена.
Одним словом, каюк...
Разбухшие ноги не желали подчиняться, впрочем, как и руки. Меня лихорадило:
трясло и коржило, порой, казалось, что некто разделывает меня, как птичью тушку.
Стиснув зубы, я выл...
Надо мной мукала Настя, точно беспокойно спрашивала: "Что? Чем тебе помочь?"
Ей вторили телята: "Мама, ему плохо. Помоги же!"
Милые, родные мои сестрнки-братишки, вы ничем не можете помочь. Что могли,
уже сделали... спасибо...
Меня швыряло в ледяную бездонную пропасть, но на полпути острый крюк ловил, и
резко выдргивал на поверхность...
В минуты просветления почувствовал, как Раечка слизывает крупный пот с моего