СУПОСТАТКА
Шрифт:
Девчонка обмякла, хрипло просипев, ткнулась лбом в шею Насти.
И слепому было ясно: Настя признала свою настоящую хозяйку. Выходит: эта
девчонка-осколок погибшей семьи на хуторе. Как же ей, бедняжке, удалось избежать их
участи? Где находилась вс это время?
К девчонке приблизились любопытные телята, тянули мордочки, обнюхивая е.
Раечка фыркнула, недоумнно сверля меня желтками глаз.
– Хозяйка объявилась. Такие вот дела, Раечка. Мы с тобой проявили
гостеприимство. Бум исправляться.
Пока девчонка, плача, обменивалась нежностью с Настей и телятами, я развл
костр и накрыл "стол": ржаные лепшки, мд, творог. Затем просто подошл к девчонке, взял за плечи, глядя в е залитое слезами лицо:
– Я сейчас развяжу тебе руки. Ты сядешь на этот чурбачок (я показал), и спокойно
поешь (я показал). Ладушки? Потом, когда поешь и успокоишься, сходишь в баньку. От
тебя нест, как от кожевенной фабрики.
Девчонка внимательно выслушала, похлопала ресницами, выжав последние
слезинки, порывалась что-то сказать, но лишь сипела.
– Ты, похоже, простуженная. Значит, банька кстати. Могу совершенно бескорыстно
спинку потереть и веничком попарить.
Я развязал ей руки, отбросив "вервку". Раечка напряглась, не спуская с девчонки
глаз.
– Спокойно, Рая. Она угомонилась, и будет вести себя прилично.
Девчонка размяла заткшие кисти, затем вяло опустила их.
– Проходи, угощайся,- тронув е за плечо, указал на "стол".
Девчонка прошла, робко опустилась на "стул".
– Ешь. Я пойду баньку растоплю.
Уходя, чувствовал, как она провожает меня пристальным взглядом.
Я не спешил возвращаться: пусть расслабится, поест, как следует.
Воды достаточно, веники - берзовый и дубовый - приготовлены. Каменка весело
гудит, нагревая воду и камни.
Что ещ? Во что переодеть Среду? Разве что в джинсы и рубашку, давно чистые
лежат в лубяном коробе. Думаю, не побрезгует.
Тревожный крик Раечки заставил меня пробкой вылететь из бани.
Девчонка ничком лежала рядом со "стулом". Видимо, сползла уже засыпая. Сытная
обильная еда, расслабленность, тепло костра буквально подкосили е.
Подбежал, чисто машинально позвал, потряс за плечо. С таким же успехом мог
просить камень подняться или дерево отступить на три шага в сторону.
Ладно, девонька, беру инициативу в свои руки.
Девчонка оказалась неожиданно лгкой. На вид ей лет 15-16,но весила как
восьмилетний ребнок.
Запах прелого мха, сырой кожи, застарелого пота и давно немытого тела создавали
такое амбре, что я едва не задохнулся, пока нс Среду в баню. Она вяло, как в бреду,
трепыхалась,
Чтобы е раздеть пришлось изрядно повозиться: вместо пуговиц на одежде были
кожаные шнурки, от времени узлы намертво задубели. Сколько же, бедняга, не
раздевалась...
Помучившись с очередным узлом, я чертыхнулся, сбегал за ножом, и резал шнурки-
завязки где придтся. И вот, наконец, девчонка освобождена от одежды.
То, что предстало моим глазам, заставило сжаться сердце: кольнуло так, что слзы
выжало.
Худющее тело-все косточки можно сосчитать, живот, наполненный пищей,
неестественно выпирал, отчего Среда казалась беременной,- было сплошь в синяках и
кровоподтках, на спине, уже местами загнивающие полосы, на шее браслетом широкая
61
полоса содранной кожи... Вс воспалено. Девчонку не только дубасили, как грушу, но ещ
и пороли, видимо, кнутом, а в довершение... вешали. Поэтому и говорит тихо, сипло, а я-
то подумал, что от простуды.
Бедная, бедная девочка, досталось же тебе...
Следуя неведомому подсказчику, я запарил состав трав, затем отвар плеснул на
каменку. Банька заполнилась жарким паром со сладковатым парфюмерным запахом.
Оставив девчонку хорошо пропотеть, сбегал в дом, приготовил постель, одежду, мазь,
которой пользовал раны рыси.
Настя с телятами и Раечка замерли у входа в баню.
– Не вздумайте подглядывать, - бросил, пробегая мимо их.
Настя мукнула, словно ответила за всех: мол, и в мыслях нет такого.
Раздевшись в предбаннике, я нырнул в жаркий сухой туман.
Девчонка металась на полке. Раны, видимо, заныли, задргали, но ослабленное
тело так глубоко погрузилось в сон, что нет сил вынырнуть.
Я мыл е так, как когда-то, тыщи лет назад, купал своих маленьких детей, с той же
нежностью и осторожностью.
Есть такое поэтическое выражение: "Я возьму твою боль". Пока я мыл девчонку, испытал это выражение буквально, каждой клеточкой своего тела. Касаясь пальцами е
ран, содрогался, и тотчас рождалась боль в этом же месте у меня. Вскоре вс мо тело
ныло, дргало, зудело, щипало. Впору было завыть, но терпел, стиснув зубы.
Вынув затычку из трубы, выпустил часть пара. Дышать стало полегче, улучшилась
видимость.
Господи, как жалко смотрелась девчонка!
Ничего, милая, ничего, раны заживут, откормлю, и вс будет тип-топ. Станем жить-
поживать и добра наживать. Душа в душу. Долго, долго, и будет у нас много прекрасных