Супружеское ложе
Шрифт:
– Мужчины! – Виола вырвалась и порывисто обернулась. – Вы полностью подчинили нашу жизнь, издавая законы, где только мужчина имеет право издавать законы! Как это удобно для вашего пола!
– Совершенно верно! – кивнул он. – Мы, мужчины, любим, чтобы все было по-нашему.
– Но Энтони тоже член палаты лордов, и притом очень влиятельный. Он будет бороться за меня.
– Даже герцог Тремор недостаточно влиятелен, чтобы изменить закон о браке. Конечно, он готов отправиться даже в ад по вашей просьбе, но все же рано или поздно будет вынужден сдаться. Вы моя жена!
Она снова отступила.
– Я могла бы
– Скрыться?
Это удивило его и встревожило. А что, если у нее получится? Тремор даст ей сколько угодно денег, и тогда Джону придется гоняться за ней по всему свету. Если Виола сумеет достаточно долго придерживаться этой тактики, он будет искать ее до самой старости. И никогда не получит законного наследника, который мог бы заменить Бертрама.
Оставалось одно – ни в коем случае не выказывать своей тревоги. Слишком порывиста и решительна его жена: стоит ему проявить малейшие признаки беспокойства по поводу ее угроз, как она уже через час окажется на борту судна, отплывающего во Францию.
– Я везде вас найду, – заявил он с куда большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле. – И кроме того, не в вашем характере прятаться. Никогда не думал, что вы можете быть такой трусихой, Виола!
Очевидно, он задел ее за живое. Виола нахмурилась:
– А я нахожу весьма заманчивой мысль о том, что отныне между нами ляжет Ла-Манш.
– Но вам будет очень одиноко. Для того чтобы скрыться от меня, придется отправиться в Богом забытый уголок, сменить имя и забыть о прошлой жизни. У вас не будет ни одной родной души. Никакого общества. Никаких друзей. Одиночество будет постепенно, день заднем убивать вас. Подумать только, вы больше никогда не увидите Дафну и Энтони. Разве такое можно вынести?
Очевидно, Виола живо представила себе столь ужасное положение, потому что плечи ее чуть опустились. А когда она заговорила, Джон сразу понял, что никуда она не поедет.
– Положение совершенно безвыходное, – прошептала Виола и вдруг показалась такой несчастной и одинокой, что, не будь Джон несправедливо назван злодеем, негодяем и развратником, погубившим ее жизнь, он, возможно, и пожалел бы ее.
– Вы совершенно напрасно все усложняете, – покачал он головой.
– В самом деле? – гневно фыркнула она. – Значит, ожидаете, что я так сразу и сдамся? Лягу на спину и буду, подобно другим женам, покорно выполнять свой долг по отношению к мужу и господину?
Джон громко рассмеялся.
– Вы?! Да я лучше пожелаю, чтобы меня насмерть поразила молния. – Судя по возмущенному лицу, она вовсе не разделяла его веселости, поэтому он постарался принять серьезный вид. – Поскольку вы никогда не бывали пассивной в постели, не вижу причин начинать. Кроме того, хотелось бы думать, что вы не только согласитесь с необходимостью получить наследника, но и вспомните, какое удовольствие вам доставлял сам процесс.
Виола вспыхнула. Похоже, восемь лет одиночества не стерли воспоминаний о брачной постели. Джон счел это добрым знаком.
– От вас зависит, будут ли наши отношения легкими или сложными.
– А если я предпочту второе? – воскликнула она, но тут же словно окаменела и взглянула на него.
В зеленовато-карих глазах мелькнул блеск знаменитой стали Треморов. Этот взгляд был слишком хорошо ему знаком.
– Что, если я откажусь выполнять
Боже, почему он женился на самой упрямой из всех женщин на свете?
– Я в жизни никого не брал силой, – покачал он головой, – и вам следовало бы это знать лучше, чем кому бы то ни было. Подумайте, сколько раз я мог бы выбить дверь, за которой вы прятались от меня?
– И почему же не выбили?
– Будь я проклят, если знаю. Возможно, потому, что стоило мне прикоснуться к вам, как вы заливались слезами.
– Думаю, сознание того, что муж лгал мне и обманывал, стало достаточно веской причиной для слез.
– Или, – продолжал он, словно не слыша, – все происходило так потому, что, когда я попытался поцеловать вас, на мою голову обрушился град обвинений. Или потому, что вы принимались колотить меня кулаками каждый раз, когда я вас обнимал. Простите, но в таких случаях я чувствовал себя последним мерзавцем, и прикосновения не доставляли мне ни малейшего удовольствия.
– Вы никогда меня не любили. Что, по-вашему, я должна была чувствовать, узнав обо всем?
Господи помилуй! Неужели она снова заведет разговор о чувствах? В этом случае он уже точно проиграет сражение! Как всегда.
Поэтому Джон скрестил руки на груди и промолчал.
– Что, по-вашему, я испытала, узнав, что до нашей свадьбы у вас была любовница? И что все то время, пока вы ухаживали за мной, целовали, ласкали, уверяли, что любите… – Она задохнулась от гнева. Сами собой сжались кулаки. – И все то время, до самого дня свадьбы вы спали с Элси Галлант. Даже после того, как мы поженились, вы…
– Не после свадьбы, Виола, только не после свадьбы!
Он уже объяснял все идиотское недоразумение из-за украшения и необходимости заплатить Элси отступные. Объяснял, и не раз. И больше этого делать не собирается. Джон скрипнул зубами.
– С тех пор я вытерпела еще пять содержанок, Хэммонд, и бог знает сколько еще неизвестных мне женщин.
Он не станет оправдываться, особенно после того, как она вышвырнула его из своей постели. Мужчина никогда не должен оправдывать поступки подобного рода.
– Значит, все это время вы следили за моими любовными победами?
– Очень трудно не делать этого, когда светские хроники и злые языки описывают эти победы в мельчайших деталях! Мне приходилось сидеть напротив леди Дарвин, пить с ней чай и изображать учтивость, зная, что по ночам вы нежитесь в ее постели. Когда вашей любовницей была леди Помрой, мне приходилось выносить ее злорадные, торжествующие усмешки и тонкие намеки на вашу мужскую выносливость и доблесть в любви…
– Виола…
– Я была вынуждена слушать, как театралы восхищаются несравненной красотой Джейн Морроу, – холодно продолжала она, – Они считали, что полное отсутствие таланта не имеет значения, поскольку она неотразима и к тому же прекрасно умеет принимать гостей. Я бывала на музыкальных вечерах, где ценители разливались в дифирамбах чудесной певице Марии Аллен, а заодно упоминали, как мило она пела в вашей постели, пока ее муж не прострелил вам плечо! И молодец, скажу я вам! Отомстил за поруганную честь! А Эмма Роулинс – женщина этого сезона, та, чьей красотой, талантами и умением ублажить мужчину восхищаются все окружающие!