Супружеское ложе
Шрифт:
– Нравится вам или нет, но детей можно зачать единственным способом. И в этом нет ничего безумного. Супружеские пары занимаются этим каждый день, и отныне мы последуем их примеру. И поверьте, нам давно пора это сделать, поскольку вовсе не постельные игры стали причиной нашего отчуждения.
С этими словами он поклонился, повернулся и направился к двери.
Виола в отчаянии уставилась в его широкую спину.
– Боже, как я презираю вас!
– Спасибо за то, что уведомили меня об этом печальном факте, дорогая, – отпарировал он. – Иначе я бы не заметил!
Он уже взялся за дверную ручку, но помедлил и полуобернулся.
– Я никогда не хотел ранить тебя, Виола. Жаль, что ты мне не веришь.
Не будь он таким негодяем, она могла бы поклясться, что в его глазах промелькнуло нечто вроде сожаления. Но этот негодяй и лжец никогда не любил ее.
Правда, она так и не успела убедиться в искренности его сожаления: лицо его вновь приняло беспристрастное выражение.
– Вы не можете меня заставить! Вы прекрасно знаете, как я вас ненавижу! Неужели вы способны лечь в постель с женщиной, которой вы противны?
– Постель очень удобное место для того, чтобы зачать наследника, но если у тебя есть иное предложение, я готов его выслушать. Конечно, прошло много времени, но, насколько припоминаю, рискованные любовные игры были одним из твоих излюбленных способов времяпрепровождения.
Виола вскипела, но, не дав ей сказать ни слова в ответ, виконт исчез.
Негодяй!
Кипя гневом, она стала метаться по библиотеке. Ненависть и злоба были так велики, что она задыхалась. Трудно поверить, что когда-то она питала к мужу совершенно иные чувства!
Девять лет назад, когда она впервые увидела Джона Хэммонда, все произошло как в романе. Стоя на другом конце переполненного бального зала, он отыскал ее глазами, улыбнулся, и вся жизнь Виолы разительно изменилась.
Тогда ему было двадцать шесть, и она могла поклясться, что не видела мужчины красивее: глаза цвета бренди, тело атлета, точеные черты лица. Он получил титул всего год назад, но с таким же успехом мог оказаться не виконтом, а простым торговцем – ей было все равно. В ту ночь, на балу, она страстно влюбилась в этого сильного, красивого мужчину, завоевавшего ее семнадцатилетнее сердце своей неотразимой улыбкой.
Она никогда бы себе не призналась, но сейчас он был еще более привлекателен, чем тогда. В отличие от многих своих ровесников не растолстел и не облысел. Кто угодно, только не Джон. Он по-прежнему обладал идеальной спортивной фигурой, а зрелость только придала ему сил. Тонкое сукно фрака облегало широкую грудь и плечи. Длинные ноги в темных брюках казались еще более мускулистыми. Все те же выразительные глаза, только появились гусиные лапки морщинок. Он слишком часто смеялся в обществе других женщин.
Сколько их было, этих женщин?
Виола опустилась на стул, снедаемая горечью, которую, как считала еще утром, давно успела преодолеть. Несмотря ни на что, она любила его, любила с безумной силой. И вышла замуж, искренне считая, что солнце сияет только для него. Как она жестоко ошибалась!
Он уверял ее в своей любви. И лгал… Потому что женился не ради любви, а из-за богатого приданого. Свою любовь она растратила на человека, который был к ней равнодушен. Который решил, что должен жениться по расчету. Чье сердце никогда ей не принадлежало.
Виола вскочила. Все это
Джону неожиданно изменил голос. Он замолчал, невидящими глазами уставясь на раскрытый томик Шекспира в руке. Попытался продолжать, но язык его не слушался.
Тогда он отвернулся и оглядел осыпающиеся серые руины замка Ни, высившиеся вдалеке. Они с Перси частенько играли там во время летних каникул. Устраивали осады, вели битвы и поединки.
У Джона как-то странно сжалось„сердце при воспоминании о тех днях, проведенных в Харроу и Кембридже. О лодочных гонках на майской неделе [2] . И о том, как Перси всегда был рядом. Принимал участие в каждой студенческой проделке, каждой авантюре. Делил с ним радость и боль. Даже влюбленность в одну девушку не помешала их дружбе.
2
Состязания по гребле со столкновениями между колледжами Кембриджа.
«Ваш кузен умер. Неужели вам безразлична его смерть?»
Слова Виолы снова и снова возвращали его к действительности, врывались в его смятенные чувства. Скорбь? Как несправедливо с ее стороны задавать подобные вопросы. Скорбь давила Джона, но для него немыслимо выказывать на людях свое горе; все должно быть глубоко скрыто под маской учтивости. Недаром он много лет учился носить эту маску, неустанно совершенствовал это умение. Виола совсем другая, она никогда не скрывала своих мыслей и чувств. Он не понимал этого. Никогда не понимал.
Кто-то негромко кашлянул. Джон набрал в грудь воздуха и постарался взять себя в руки. Все ждали. Усилием воли он нашел то место в «Цимбелине», на котором остановился, и продолжил:
Все прошло – тиранов гнет,Притеснения владык,Больше нет ярма забот,Равен дубу стал тростник,Царь, ученый, врач, монарх —После смерти все лишь прах. [3]Захлопнув книгу одной рукой, он нагнулся и набрал горсть земли. Но прежде чем бросить на гроб, прислушался к словам викария, читавшего заупокойную молитву.
3
У. Шекспир. «Цимбелин». Пер. П. Мелковой.