Супружеское ложе

Гурк Лора Ли

– Что, по-вашему, они там делают? – спросила Виола, стараясь не выказывать волнения. – Успели поладить или убивают друг друга?

Неожиданно снизу донесся мужской смех, и Виола стиснула руку Дафны.

– Слушайте! – велела Дафна.

Очевидно, веселье в столовой было в самом разгаре.

– Они смеются? – пораженно прошептала Виола, переводя взгляд с Дафны на Грейс. – Энтони и Джон в одной комнате, и они смеются!

– Возможно, потому что пьяны, – безмятежно предположила Грейс, пригубив мадеры, и, лукаво взглянув на Виолу, добавила: –

Дилан сказал, что глупая распря между лучшими друзьями продолжается слишком долго. Что он собирается напоить обоих и положить этому конец раз и навсегда.

– Напоить?! – повторила Дафна. – Он так решил? А если они поубивают друг друга?

– Я спросила о том же, – улыбнулась Грейс, поправляя светлые волосы. – Дилан сказал, чтобы я не беспокоилась. В пьяном виде Джон особенно остроумен, а Энтони становится куда дружелюбнее, поскольку сразу забывает, что он – его светлость герцог.

Из столовой по-прежнему доносился смех, и Виола поспешно вскочила.

– Я этого не вынесу! Меня буквально сжирает любопытство! Нужно непременно узнать, над чем они смеются. Идемте!

Женщины беспрекословно последовали за ней вниз и стали подслушивать у двери столовой. Причина смеха стала тут же ясна. Все трое сочиняли лимерики. Непристойные и до ужаса глупые.

– Как-то шлюха из Чешира, – начал Дилан, пока Виола тихо приоткрывала дверь, чтобы взглянуть на мужчин. – Как-то шлюха из Чешира, – повторил Дилан, но дальше дело не пошло. – Что рифмуется с Чеширом? – Он подлил себе бренди из полупустой бутылки.

– Глупый вопрос, Мур, – фыркнул Джон, отпив портвейна. – Мир, конечно! Что еще?

– Пир, – предложил Энтони и издал торжествующий крик.

– Есть! – воскликнул Дилан.

Как-то шлюха из ЧешираВозвращалась ночью с пира.Лицо, как у ведьмы, кожа в морщинах,Зато знает толк в горячих мужчинах.

Остальные разразились смехом, и Виола удивленно покачала головой. Ее брат сочиняет неприличные лимерики с Джоном и Диланом!

– Черт возьми, Тремор! – воскликнул Джон. – У тебя настоящий талант. Давай еще! Однажды девка из Норфолка…

Виола плотнее прикрыла дверь и прошептала:

– Подумать только, что миром правят мужчины!

– Пугающая мысль. Не так ли? – прошептала Грейс в ответ.

Женщины дружно кивнули и на цыпочках поднялись наверх. Едва войдя в гостиную, Дафна буквально рухнула на стул, весело засмеялась и объявила:

– Виола, думаю, ты можешь быть абсолютно уверена вот в чем: отныне твой муж и твой брат станут гораздо лучше ладить. И кроме того, завтра утром будут ужасно мучиться от похмелья.

Виола улыбнулась, посчитав, что похмелье – очень малая цена за мир в доме.

Хотя предсказание Дафны о том, как будут чувствовать себя мужчины на следующее утро, оправдалось, исход вечера был успешным. Прошла всего неделя, а Джон и Энтони

уже обсуждали совместные предприятия, ловили форель и пребывали в полном согласии по поводу многих политических проблем. Дилан, как заметила Виола, чаще всего находился в оппозиции, насколько она понимала, намеренно, поскольку это всегда вынуждало Энтони и Джона объединяться против него. Дилан всегда был дьявольски умен.

На восьмой день визита они пили чай в доме лорда и леди Стейн, что еще больше скрепило дружбу, поскольку граф Стейн был другом Джона и давно заслужил уважение Энтони.

Утром перед завтраком все они отправились покататься верхом, и Энтони так понравилась прекрасная кобылка сестры, что он попросил отдать ему первого жеребенка. Ничего не скажешь, все надежды Виолы оправдались!

– Хэммонд, у вас прекрасные сады, – заметила Дафна, когда, оставив лошадей у крыльца, они направились к дому. – Энтони, у меня появилось множество новых идей насчет садов в Тремор-Холле.

– В последнее время моя жена страстно увлечена английскими садами, – сообщил Энтони. – И почему? Она любит гулять под дождем. Говорит, что в дождь английские сады пахнут раем.

Прежде чем кто-то успел ответить; послышался стук колес экипажа. Все остановились на крыльце. На подъездной аллее появилась неизвестная коляска. С запяток спрыгнул лакей, открыл дверцу, и стройная женщина в зеленом спустилась вниз. Виола тихо ахнула, узнав Эмму Роулинс.

Сначала она не поверила своим глазам. Но это была она, последняя любовница Джона!

Женщина взглянула на Виолу и удивленно раскрыла глаза, но тут же, словно позабыв о ней, обратилась к Джону.

– Милорд, – начала она, остановившись на нижней ступеньке крыльца, – нам нужно кое-что обсудить.

Обсудить? Довольно дерзко для бывшей содержанки явиться в дом мужчины, да еще и требовать разговора в присутствии его жены и гостей. Но Эмму, похоже, приличия не волновали.

– У нас с вами нет никаких дел, мадам, – спокойно ответил Джон, ничем не выдавая своих эмоций. – По-моему, я достаточно ясно дал это понять.

– Дали понять? – пронзительно вскрикнула она. – Каким это образом?! Вы даже не потрудились написать мне! И не ответили ни на одно мое письмо.

– Я ответил на первые три. А потом не видел в этом смысла.

– Вы даже их не читали! Отсылали обратно.

Она сунула руку в карман юбки, вытащила горсть сложенных розовых листочков, похожих на те, которые Виола видела в Эндерби, и швырнула Джону в лицо.

– Вы самый жестокий на свете человек!

– Держите себя в руках, мисс Роулинс, – сдержанно процедил Джон, когда письма рассыпались по земле. – Мы не одни.

– Держать себя в руках? Но чего ради? – Она снова взглянула в сторону Виолы. – Потому что здесь ваша жена? Потому что у вас гости? Потому что это может унизить вас? – Ее лицо исказилось страшной болью. – Это я унижена, милорд, – всхлипнула она. – Не вы! И, словно лишившись сил, она упала у его ног.