СУРОВАЯ ГОТИКА
Шрифт:
– Знаю. И готов присягнуть, – дернул плечом Борменталь. Он – как и говорил Мазур, – оказался человеком порядочным, – Евгений Аверьянович, Мазур – нотариус. Я лечил его, некоторое врем назад. Гражданин Мазур обращался ко мне за консультацией в связи с атопическим нервным тиком… И не в каких других качествах, он мне знаком не был.
Упрямый ротмистр продолжал настаивать на установлении истины:
– Что же, раз позиция Георгия Владимировича такова – мне остается ее только уважать. По счастью, меня в лучшие дни знавал еще один достойный и вызывающий доверие человек. Гражданин Чагин. Он благословлял наш выпуск в пажеском
– Гражданин Чагин – скончался! – Корнев сообщил эту удручающую информацию мало подходящим к ее смыслу победным голосом.
– Как скончался? Это не мыслимо… Я сам, лично сам! Своими глазами видел его всего несколько дней назад… В сопровождении сотрудников вашего ведомства… в автомобиле… Он умер от естественных причин? – как всегда заподозрил тайные преступления новой власти ротмистр.
– Ему шел восьмой десяток – в таком возрасте знает не долго от естественных причин скончаться. От сердечно недостаточности например, – пристыдил подозрительного собеседника Владимир Митрованович.
– Какая трагическая участь, сбывшееся пророчество, – грустно вздохнул Мазур, – Я это предощущал – у меня руки дрожали, когда я писал эту копию… ну вы помните… эту копию свидетельства о смерти Чагина – для ваших сотрудников…
У Прошкина глухо заболело под левыми ребрами, а перед глазами снова поплыли малокровные мушки, он тихонечко позавидовал безупречно владевшему собою Корневу, который продолжал говорить совершенно буднично и деловито:
– Помним, мы-то много чего помним… Ох, и душно же тут – вы бы открыли окно - Георгий Владимирович! – Борменталь удивленно посмотрел на давно открытые рамы, пока Корнев стряхнуть со лба мелкие капельки выступившего пота, и продолжал, – А вот вы, товарищ Мазур, номер автомобиля наших работников припомнить сможете? Не примите мой вопрос в качестве проверки вашей лояльности к власти или какой-то провокации, это исключительно к профессиональной компетентности имеет отношение…
Нотариус выглядел уязвленным:
– Я делаю свою работу добросовестно и тщательно. Всегда. Независимо от политической власти. Так что мне не зачем припоминать – я записал! Эта копия свидетельства, да на живого-то человека! – серьезное нарушения действующих инструкций – и произошло упомянутое нарушение вовсе не по моему самоуправству. Так что сами разбирайтесь со своими коллегами! – Мазур с удовлетворенной гримасой закаленного в противоборстве с гражданами бюрократа извлек из внутреннего кармана старенький, но все еще аристократичный бумажник, и, отыскав в нем аккуратно отрезанную восьмушку листка, назвал номер.
Перед внутренним взором Прошкина необыкновенно отчетливо всплыл сперва огрызок яблока, которым Саша запустил в номер автомобиля своих высоких московских гостей в качестве прощального жеста, а потом и сам переполненный нулями номер их сияющей чистотой, как ботинки бдительного нотариуса, машины. У Саши память была не чуть не хуже – он подошел к окну, и, совершенно игнорируя присутствие Борменталя, закурил. Мазур отрешенно развел руками:
– Я действительно устал от долгого кордебалета с вашим ведомством, мне хочется чтобы все, наконец, окончилось… Я искренне сожалею что мои кости не белеют под Перекопом… Или под Ургой – рядом с другими благородными
– На небесах у Господа уже тесно от русских мучеников, а тут – на земных нивах орать некому! – излишне нравоучительно отметил Борменталь.
– Я, Георгий Владимирович не понимаю вашего язвительного тона! Просто не понимаю! – возмутился ротмистр.
– Чего именно вы не понимаете? Что после смерти Лавра Георгиевича национальные идеалы выродились в дешевый фарс? Стали ярмарочный балаганом в казацкой станице? Или же вы не можете постигнуть сути названия Русская Добровольческая Армия? Кто в ней, с вашего позволения, был русским? Тевтоны фон Лампе и ваш любезный конфидент фон Унгерн? Курляндец Бермондт с его Западной Армией? Ляхи Романовский да Богаевский? Малорос Родзянко? И эти люди начертали на своем знамени светлые лозунги русской славы! Национальной государственности! Так кто же собственно был русским в ВАШЕЙ белой армии господин де Лурье?
Де Лурье – если так действительно звали нотариуса – побледнел и, казалось, стал стройнее и выше, пока слушал доктора, и со всей серьезностью возразил:
– Георгий Михалыч… Семенов… Надеюсь, его славянских корней вы не осмелитесь оспаривать? Будь вы дворянином – я бы за такие речи с вами дуэлировал!
Борменталь продолжал все тем же горьковато – ироничным тоном:
– О – дуэли! Такое романтическое пристрастие! Александр Дмитриевич, я вам как большому ценителю старины, хочу поведать одну поучительную историю. Будучи начинающим медиком, я пользовал некоего корнета – который едва не погиб на дуэли. Представьте себе – он фехтовал на эспадронах со студентом – гуманитарием, то ли историком, то ли географом, а может быть даже востоковедом. Корнет, почитал своего соперника легкой жертвой, не предполагал, что тот владеет оружием столь мастерски.
– Можно полюбопытствовать – что явилось причиной такого серьезного раздора? Благосклонность Шамаханской царицы? Или точность координат острова Врангеля? – в тон Борменталю спросил Саша.
– Счастье совершить путешествие к тайнами мироздания – если мне не изменяет память, – по всей видимости, Борменталь был серьезно настроен развивать дуэльную тему и дальше. Но нотариус мужественно проигнорировал новое глумление над святынями со стороны нигилиста – доктора, зато неожиданно зло осадил Баева:
– Коль уж вы хотите принять участие в нашей дискуссии – принесите сперва пару кавалерийских сабель из вашей богатой семейной коллекции! Хотя я предпочел бы их вновь скрестить с вашим прославленным родителем… Благо покойник – комиссар, далеко не из пролетариев происходил! Куда уж нам – пришлым французикам, пусть даже под таким гордым девизом как «Покорители и стражи», с потомками думных бояр тягаться! Только едва ли ваш названный батюшка своей невообразимой гордыней и упрямством достойный пример для подражания вам, да и прочему юношеству, подавал!
Вот это новость. Прошкин, уже начавший приходить в себя после первого шока, снова чуть-чуть не съехал по дверному косяку на пол – на это раз от удивления. Товарищ Деев – заслуженный комдив РККА, легендарный борец за торжество коммунистического равенства всех людей – без чинов и званий – дворянин? В голове у Прошкина тихо щелкнула какая-то потайная пружинка, и свет нового знания озарил могильный камень с надписью «Кавалер Ордена». И то правда – что бы стать кавалером ТАКОГО Ордена нужно быть дворянином как минимум в третьем колене… Вот значит, какой бумаги не досчитался Саша в обнаруженной Прошкиным связке документов – дворянской грамоты отчима…