Суррогат мечты
Шрифт:
Еще невероятно удивляла способность Кристалла светиться тьмой. Когда Дима извлекал его из тряпки, свет вокруг как бы тускнел, а стоило поднести к чему-то светлому, но предмет налегала тень вопреки всем законам физики распространения и преломления света. Диму буквально гипнотизировал сам вид Черного Кристалла. Идеально черный, будто поглощавший в себя все лучи. Такую черноту Шухов видел разве что глухой ночью за окном. А теперь аналогичный сгусток мрака покоился у него в кармане. Будто ждал какого-то назначенного ему часа.
— Вижу свет, — коротко доложил шедший впереди Черт.
И правда, туннель подходил
В огромной бетонной трубе иногда гулял ветер, но и ему не удавалось выдуть из нее отвратительную вонь. Пролетел порыв, взвихрил паутину со стен, сдул кое-где капли конденсата, и снова все тихо. Мрачное и угрюмое место. Хорошо, хоть никакая гадость сюда не добралась еще. Сколько же неведомые строители затратили времени, сил и средств, чтобы продолбить этот туннель через скалы и землю, выложить его бетоном, провести массу инженерных работ, с этим связанную, и все только для того, чтобы он много лет спустя вывел отряд безумцев в мертвый город?
Свет, тусклый и рассеянный, и правда лился из маленького узкого колодца над головами. Бетонный вентиляционный канал проходил сквозь толщу земли и пронзал тело туннеля. Через него дул холодный свежий ветер. Каким же живительным и чистым показалось людям его дыхание! Глаза отвыкли от пусть и такого тусклого, но все же дневного света, и потому круглый глазок колодца наверху буквально ослепил путников. Здесь вниз спускалась заблаговременно приваренная к полу и основанию колодца длинная металлическая лестница, пусть ржавая и ослизлая.
Черт подошел к ней, подергал могучими руками, попинал основание и указал Журналисту:
— Вперед. Следующим Эдик. Я в конце.
— Почему это я? — попробовал возмутиться парень.
— По кочану, — объяснил Черт и указал на лестницу. — Быстро.
Журналисту ничего не осталось, кроме как подчиниться. Бормоча что-то маловразумительное себе под нос, он полез вверх, неловко цепляясь за прутья арматуры, заменяющие ступени, нещадно пачкаясь слизистой грязью и поминутно срываясь. Черт молча наблюдал за его восхождением. И только когда парень достиг верха, перевалился через борт шахты, огляделся и помахал вниз рукой, дескать, все в порядке, начали подниматься остальные. Лестница героически выдерживала нагрузку, и Дима мысленно сказал «спасибо» неведомому сварщику. Ляпнись он почти с десятиметровой высоты в узкое жерло колодца да спиной вниз на бетонный пол — и шансов остаться невредимым у него не останется. Покалеченного тащить не станут, и Черт самолично просто прирежет его. Ножом. Чтобы не тратить патронов. От мыслей о таком исходе похода ноги и руки как-то сами собой задвигались быстрее, толкая тело вверх и вверх, к дневному свету.
Когда Шухов перевалил тело за толстый парапет шахты, он неожиданно упал вниз, не совладав
Путники стояли на довольно крутом косогоре, заросшем криво торчащими уродливыми деревьями. У навершия шахты когда-то имелся бетонный «гибок», но его чем-то сшибло, и он укатился на десяток метров вниз. Повсюду из дерна торчали большие заросшие мхом каменюки, за которые зацепились когда-то упавшие деревья и не уползли вниз, вот и получился основательный такой бурелом из еще свежих стволов сосен и лиственниц.
Когда люди поднялись на самую вершину обрыва, им предстал грандиозный и пугающий вид. Он оказался настолько величественен, что все аж затаили дыхание, невольно чувствуя себя мелкими и ничтожными. Обычно у породы людей развит «комплекс сверхполноценности», но тут все это оказалось разом забыто. Даже постоянно брюзжащий Сапог притих.
Внизу расстилалась Припять. Вся, как на ладони, угрюмая в своем заброшенном и мертвом величии. В туманной легкой дымке угадывались дома, улицы, парки, четко вырисовывалось знаменитое Колесо Обозрения, стадион «Авангард» и гостиница «Полесье». Темной лентой вилась река. Дальше ровными и ясными геометрическими линиями виднелся водоканал… И страшной громадой поднималась на горизонте глыба ЧАЭС, увенчанная знаменитой полосатой трубой. Детали Саркофага и трубы на таком расстоянии различить было нельзя из-за той же дымки, но силуэт угадывался вполне явственно.
Дул порывистый, холодный ветер. Это особенно явственно ощущалось здесь, на высоком месте. Редкие, какие-то ощипанные кроны березок и осин на уходящем вниз откосе сиротливо трепетали, теряя последние листья. Даже могучие сосны и те тревожно шумели разлапистыми вершинами, предупреждая людей: не ходите туда, стойте… там не ваше место… возвращайтесь назад… «Ага, сейчас, размечтались, — мысленно ответил зловещим пророкам Дима, — Вот доберемся до Саркофага, глянем, что там да как, и непременно вернемся. Обещаю».
Откос, постоянно осыпающийся под ногами рыхлой, каменистой, смешанной с комьями глины землей уходил к окраине Припяти. Можно уже было рассмотреть длинный ряд ржавых металлических гаражей, выстроившихся вдоль домов. Напротив стальных коробок лежал на боку старый автобус, скучковались несколько легковушек. А пространство между гаражами заполняли что-то кипенно-белое, рыхлое, похожее на комья ваты или только что выпавшего снега. Иногда порывы ветра, проносящиеся по улицам города, выдували эту субстанцию, и она кружила в воздухе большими комками.
«Жгучий пух!» — догадался Иван и проворно вынул запасенную для таких случаев сетку в виде мешка, натянул на голову. Остальные его спутники сделали то же самое, кроме Журналиста, который недоуменно наблюдал за действиями ходоков.
— Напяливай сетку, балбес, — шикнул на него Семецкий. — Без глаз останешься!
— Почему? — недоуменно обернулся к нему парень.
— Пух летит. Облепит всего, так умрешь от болевого шока. Что, сетки нет, что ли?
— Нет… — попятился напуганный Журналист. — Что мне делать?